Существовало три вида кастрации: полная утрата половых органов, удаление только пениса и удаление яичек. В случае полной утраты после заживления раны в оставшееся отверстие вставлялась металлическая, бамбуковая или соломенная трубка для облегчения мочеиспускания. Такая трубка была необходима и во втором случае, когда у евнухов сохранялись лишь яички (поскольку они нередко испытывали сексуальное желание, через трубку происходил и отток семенной жидкости). В позднейшие времена, когда появились каучуковые сексуальные принадлежности, семенная жидкость выводилась через искусственный пенис – приспособление, которое помогало евнухам, вступившим в брак, вести подобие интимной жизни. В третий разряд кастратов-мужчин, у которых удаляли только яички (отрезанием, прижиганием или перетягиванием), входили те, кому операцию делали в качестве наказания, а также военнопленные.

Может, это покажется странным, но евнухи имели свои семьи – усыновляли детей, брали себе жен и наложниц. С помощью искусственного органа, который назывался «дилдо», они вполне ловко имитировали любовь.

Непревзойденно управляться с подобным заменителем умел один красавец. Звали его Ли Ляньин, он издавна состоял при особе царевича Тунчжи и был необычайно хорош собой. Диво ли, что Цыси влюбилась? Она ничего не имела против того, что ее возлюбленный лишен собственного «нефритового стержня» – его вполне заменял «дилдо». Если же Цыси взбредала охота отведать настоящей мужской плоти, Ли Ляньин отыскивал среди стражников парня покрепче, чтоб уж стержень был так стержень, привязывал красавчика к своему телу и таким образом услаждал возлюбленную императрицу. А поскольку она любила разнообразие, наготове стояло еще с десяток молодых «стержненосцев». Но она даже не смотрела в их лица – для нее это был Ли Ляньин, он один!

И получалось совершенно как в стихах:

Да, Цыси не замечала, как идут годы. Однако они шли, и вот оказалось, что сын, будущий император Тунчжи, вырос, его нужно женить.

Нужно – значит, нужно. Невеста была красавица, из хорошей семьи, сын казался с ней вполне счастливым. Вообще он стал мужчиной, а значит, у него была теперь не только жена, но и наложницы. Цыси сначала взирала на них насмешливо, вспоминая себя, но постепенно ее снисходительность стала уступать место раздражению. Девчонки были все так молоды и свежи, а она… О нет, сама она тоже по-прежнему свежа! Ее непременная пища – рыба, мясо утки и курицы, ее привычка выпивать каждый день большую чашку свежего женского молока (для этого при дворе жили особые «кормилицы императрицы») результаты дают, и еще какие, Цыси выглядит как девушка… Но вот именно: как! А тем девчонкам ничего, никаких средств не нужно, чтобы так выглядеть.

Цыси теперь была натянута от зависти, как струна. Но зависть не шла ни в какое сравнение с той бурей гнева и ужаса, которая обуяла Цыси, когда она узнала, что Ли Ляньин, ее любимый евнух, влюбился в одну такую наложницу и намерен просить у императора разрешения выкупить ее. Самое обидное, что она тоже была маньчжурка, та девчонка! Совершенно как Цыси когда-то…

Теперь, встречаясь на ложе с Ли Ляньином, Цыси истинно чувствовала, что это не он наслаждает ее, а «дилдо» или привязанный к его телу юнец. Всякая духовная связь между ними исчезла. Любовь в сердце Ли Ляньина умерла.

Скоро она умерла и в сердце Цыси. Вернее, как всегда бывает в таких случаях, зависть и ревность превратили ее в ненависть.

Пусть теперь Ли Ляньин был не нужен Цыси, и все же она не могла отпустить его просто так. Отдать другой? Ну нет! Ли Ляньин был обречен. Но Цыси не хотела, чтобы в его смерти заподозрили ее. То есть какие-то подозрения, конечно, появятся, слухи и сплетни не замедлят возникнуть… Однако имя Цыси Тайхоу должно было остаться белее белого снега!

Она и слыхом не слыхала о Цезаре и не знала о его словах: «Жена Цезаря должна быть выше подозрений». Но она помнила о том, что любила больше всех… Нет, это не был Ли Ляньин – больше всего и всех Цыси любила Власть. И ради Власти она тоже должна была остаться выше подозрений. Чтобы быть достойной этого лучшего в мире любовника.

В глубине своей коварной натуры Цыси улыбалась себе и любовалась собой. Как прекрасно мстить не злобно, стремительно, нерасчетливо… Как прекрасно готовить месть тонко и изысканно… Как прекрасно заранее обдумать способ свершения задуманного. И осуществить месть так, чтобы в злодействе никто даже заподозрить не мог императрицу.

«Жена Цезаря должна быть выше подозрений!»

Коварство – это не какое-то конкретное деяние. Это свойство натуры. И им можно гордиться, как иные гордятся своим умом или добротой.

Вот Цыси и гордилась. И любовалась, любовалась собой!

…В тот день среди перемены блюд были цзяоцзы – пельмени. Цыси обожала цзяоцзы из мяса курицы! Их варили в самоваре, который назывался «императрица-мать», поэтому они так и называются – «императрица-мать». Среди множества сортов цзяоцзы есть очень маленькие, по виду напоминающие жемчужину. Правда, Тунчжи нравились совсем другие пельмени, покрупней и пожирней, отчего его руки и лицо вечно были забрызганы их жирным соком, поэтому принц то и дело подзывал стоящего рядом евнуха, который подавал ему столовые полотенца.

Надо сказать, что за обедом в Китае салфетками не пользовались. Вместо них обедающим подавали маленькие квадратные полотенца, обработанные паром. Ими вытирали лицо и губы после каждого блюда. Китайцы считали, что они более гигиеничны, чем сухие столовые салфетки, принятые у европейцев.

В этот день Тунчжи прислуживал Ли Ляньин. Так приказала Цыси.

На другой день оба занемогли, евнух и принц. У них открылась какая-то странная сыпь, начался жар… Придворный врач с ужасом узнал оспу. Да такую стремительную!