– Вы ошибаетесь, милостивый государь! Это не так.

– Предположим… Позднее мы вернемся к этому. Во время нашей первой встречи вы обладали тайной, которую мужественно отказались мне открыть. Я уважаю вас за это… Но… тайну эту вы могли открыть другой стране, чем сделали бы ее сильнее моей родины. Как патриот я не мог этого допустить! Я говорю: к сожалению, и в то же время искренне рад вас видеть. Такова уж двойственность человеческих отношений. Итак, как я уже сказал, я не убийца. Я солдат и ученый. Мне кажется, мы даже породнились. Мне хочется считать себя вашим крестным отцом…

Кленов при этих словах передернул плечами. Кадасима невозмутимо продолжал:

– Последний раз в Америке я видел вас издали, когда с ближайшего горного склона наблюдал чудовищный взрыв Белой виллы покойного Холмстеда. Вы, конечно, понимаете, что с моей стороны было бы непростительным не быть тогда в курсе ваших дел даже и после моего исчезновения. Доклад о всем виденном послужил некоторым смягчением моей вины перед пославшими меня. И вот два месяца назад я снова увидел дорогого мне человека. И где же? Здесь, в Дании! Мой прежний опыт и теперешнее официальное положение быстро помогли мне разобраться, в чем дело. Назначение ваших трансформаторов и компрессоров понятно для меня. Это живо напомнило мне Америку и Холмстедов, которым я верно служил, закончив за это время одно интересное исследование… Итак, вы решили вернуться к своему страшному изобретению? Значит, окончательно погибло только одно пылающее облако? А ваше… Подождите, не перебивайте!.. Для кого же вы готовите свое смертоносное изобретение? На чьи деньги? Для какой цели? Ответы просты и ясны. Для концерна мистера Вельта-старшего, на его деньги, для той страны, которая больше заплатит мистеру Вельту. Чудовищное оружие может быть использовано против России в теперешней войне. Следовательно, вы, господин Кленов, изменник!

– Ах, нет, господин Кадасима! Ничего вы не знаете! Это вовсе не так, – несколько растерянно сказал Кленов.

– Но согласитесь, что это так выглядит.

– У моего изобретения сейчас другое назначение, иная роль и концерна Вельта в этом деле.

– У вашего изобретения одна цель – уничтожение!

Кленов выпрямился:

– Вы правы, господин Кадасима: уничтожение. Но уничтожение чего? Войны!

Теперь пришла очередь Кадасимы удивляться.

– Мое средство настолько сильно, что, когда оно будет известно всему миру, люди не осмелятся поднимать друг на друга оружие. Владея миром, я могу приказывать им. Я могу, например, разрушить какой-нибудь остров – скажем, Арениду – и показать всем, какой силой обладаю. Я прикажу прекратить войну! Я не изменник, господин Кадасима, я служу человечеству!

Кленов залился румянцем. От волнения он опрокинул на скатерть свой стакан черного кофе.

Японец усмехнулся:

– Вы горячитесь, Иван Алексеевич! Это нехорошо. Мне горячность не раз портила карьеру. Конечно, слово «изменник» оскорбительно, и я понимаю вас. Я сам как дворянин не выношу оскорблений и в подобных положениях теряю над собой власть. Только потому, что это благородно, император простил меня. С тех пор он посылает меня лишь на легальную работу.

– Я не изменник, господин Кадасима!

– Вы искренни, коллега, я вижу это. Но все же ваши действия расходятся со словами.

– Это неверно, господин Кадасима!

– Зачем же вы собираетесь демонстрировать свое изобретение военным экспертам воюющих стран?

– Каким военным экспертам?

– Разве вам надо перечислять воюющие страны, которые не прочь купить ваше изобретение и договариваются об этом с концерном Вельта?

– Это чудовищно… Сразу с обеими сторонами?!

– О, в этом нет ничего удивительного! Так принято. Торгуют же враждующие стороны между собой военным снаряжением! Просто эти грузы сначала покупаются у американских или английских промышленников для Швеции или Норвегии, а оттуда переправляются куда надо, с известной накидкой за хлопоты, конечно.

– Это бред!

– Иван Алексеевич, разве вы не знаете, что ваше и вашего учителя Бакова изобретение котируется на военной бирже и будет принадлежать тому, кто больше даст!

– Вы клевещете, Кэд! Это ужасно… ужасно! Лучше бы вы тогда меня убили!

– Я тоже думаю, что это было бы лучше, но… что поделаешь! Японцы умеют склоняться перед судьбой.

– Я вам не верю. Вы клевещете на моего друга, на Фреда. Я требую доказательств!

– А если я представлю их вам?

– Тогда, клянусь памятью Мод, никто никогда не увидит этого изобретения! Боже мой, а я, глупец, мечтал о технических армиях!

Кленов до боли сжал виски кулаками.

Японец снял и протер очки.

– Хорошо, мистер Кленов, – сказал он, переходя на английский язык, – я постараюсь представить вам доказательства. Вас же прошу вести себя так, словно мы столь счастливо не встретились… Позвольте вам пожелать…

Полковник встал и взял под козырек.

Кленов сидел неподвижно, рассматривая черное пятно на скатерти. Он не откликнулся на два вежливых предложения официанта сменить скатерть. На третий раз он поднял глаза и сказал на непонятном официанту языке:

– Боже мой! Как я мог поверить… Мечтатель!

– Так точно, – сказал официант.

– Неужели я только орудие в их руках?

– Так точно, сударь, необходимо сменить скатерть.

Странный посетитель молча поднялся и, не расплатившись, направился к выходу.

Официант хотел остановить его, но потом решил посоветоваться с метрдотелем. Тот посмотрел вслед Кленову и сказал:

– Что ты, что ты! Ведь он занимает лучший номер в гостинице.

– Неужели!

На лестнице Кленова догнал Вельт. Он хлопнул его по плечу и прошептал на ухо: