— В чем дело? — спрашиваю. — Что, воюет человек плохо?

— Нет, воюет нормально, артиллерист опытный, — отвечает секретарь парторганизации. — Только вот политически подкован слабовато. Газет почти не читает, в событиях, происходящих в мире, не разбирается. Что услышит, тем и живет... На этом основании мы пока и воздерживаемся от принятия его в члены партии.

— Так ведь надо же заняться с человеком!

— Оно, конечно, надо... Но когда? Времени нет...

Пришлось и здесь вмешаться, призвать секретаря парторганизации к добросовестному исполнению возложенных на него обязанностей. Но вместе с тем укорить в душе и себя. Давно ведь известно, что в частях корпуса крайне мало политической литературы. И ты, начальник политотдела корпуса, уже сколько раз собирался обратиться в поарм с просьбой пополнить политической литературой полевые библиотеки соединений и частей. Собирался, но... Заела текучка? Это не оправдание. Сегодня же исправь свою недоработку!

Необходимая литература была заказана.

Спустя примерно месяц после этого памятного дня мне с группой политотдельцев пришлось уже работать в 267-й стрелковой дивизии. Здесь мы проверили, как идут дела по выполнению уже упоминавшейся выше директивы.

Сразу обмолвлюсь: от этой проверки мы многого и не ждали. Ведь шла сырая прибалтийская осень, люди порой даже не успевали вычерпывать воду из окопов. И провести [143] в этих условиях какое-либо крупное мероприятие стоило немалого труда, а зачастую и мужества.

Но, как мы сразу же убедились, фронтовики-партийцы довольно стойко переносили все эти тяготы и лишения, ни на час не забывая о своем долге. В дивизии, как только выдавалось хотя бы относительное затишье, проводились собрания, беседы, читались лекции, шел прием в ВКП(б) новых членов. Словом, партийная работа не затухала.

Основной нашей проверке были подвержены парторганизации двух стрелковых полков, а также деятельность политотдела соединения и партийной комиссии.

Да, к нашему удовлетворению, коммунисты 267-й стрелковой дивизии правильно поняли задачи, поставленные в директиве Главного политического управления РККА. Их обсуждению, например, было посвящено здесь 42 партийных собрания, на которых в прениях выступило более двухсот человек.

Был упорядочен и прием в партию, повышена требовательность как к вступающим в ряды ВКП(б), так и к рекомендующим их товарищам.

В октябре партийные организации дивизии приняли в свои ряды 154 человека. Из них членами ВКП(б) стали 49, а кандидатами в члены ВКП(б) — 105 товарищей. В ноябре высокого звания коммуниста удостоились еще 119 человек.

Следует сказать, что преимущество при вступлении в партию отдавалось здесь особо отличившимся в боях красноармейцам, сержантам и офицерам. Радовало и то, что большинство из принятых в члены и кандидатами в члены ВКП(б) были воинами ведущих по тому времени профессий — автоматчики, пулеметчики, артиллеристы, танкисты, саперы, связисты — словом, люди переднего края. Кстати, красноармейцы, сержанты и старшины составляли около 85 процентов из числа принятых в ВКП(б).

Вместе с тем мы не могли не обратить своего внимания и на то обстоятельство, что в ноябре по сравнению с предыдущим месяцем количество рассмотренных дел по приему в партию в дивизии заметно уменьшилось. Почему? Начали разбираться. И выяснили, что это дают о себе знать элементы некоторой перестраховки: как бы, дескать, не наделать в этом вопросе ошибок и не попасть в разряд не усвоивших требования директивы. [144]

По этому поводу, например, мы конкретно побеседовали с секретарем партийной организации одного из полков капитаном Майоровым. Поначалу он начал утверждать, что в подразделениях полка, мол, нет уже достаточной базы роста. Работники политотдела корпуса тут же опровергли это его утверждение. Ведь они уже изучили положение на местах и выяснили, что среди красноармейцев и сержантов имеется немало желающих стать коммунистами. Просто с ними никто по-настоящему не беседовал, а сами они, товарищи, как правило, скромные, стеснялись высказать это свое заветное желание.

Майоров же стоял на своем. И тогда политотдельцы начали приводить факты: в 1-й стрелковой роте есть пятеро таких воинов, во 2-й пульроте — семеро. Все они бойцы вполне заслуженные, ее раз отличавшиеся в боях. Вот, например, красноармеец Сердитов. Отважный пулеметчик, награжден орденом Отечественной войны II степени, медалью «За отвагу». Доблестно сражался здесь, в Прибалтике, уничтожил большое число вражеских солдат.

А вот и другая кандидатура — красноармеец Байсенов. На фронте с 1941 года. Дважды ранен, но, отлежавшись в госпитале, всякий раз возвращался в строй. Неоднократно заменял в бою раненого командира отделения и даже взвода. Грудь героя украшают орден Красной Звезды и медаль «За боевые заслуги».

Всего же в полку таких товарищей насчитывается 46 человек.

— Видно, и впрямь мы недоглядели своих лучших людей, — согласился наконец с нами капитан Майоров. И твердо пообещал: — Будем устранять недоработку!

Аналогичная ситуация вскрылась и в другом, 844-м стрелковом полку. Здесь только в 1-м батальоне было 17 ветеранов, вполне достойных носить высокое звание коммуниста, не говоря уж о молодых воинах — комсомольцах. Их в подразделении насчитывалось 87 человек. Чем не база роста для парторганизаций?

Да, полковым парторгам было над чем поработать. С нашей помощью они ещё раз убедились в том, что необходимо как можно лучше изучать людей, выявлять их достоинства, отмечать заслуги. А для этого нужно чаще бывать в низовых подразделениях, встречаться с бойцами и младшими командирами непосредственно в окопах, [145] знать их настроение, не упускать из поля зрения ни одного случая отваги и героизма. Это поможет более объективно рассматривать затем дела по приему в партию новых членов.

* * *