— А тебя как зовут? — устраиваясь напротив, поинтересовался Фирс. Лицо у него было широкое, толстогубое, смешное, волосы русые, лохматые, а глаза — не понятно, какого цвета глаза, темновато было.

— Я — Алексей, — Лешка поежился. — Сижу тут за кучу самых гнусных преступлений, которых не совершал.

— Все мы не совершали, — сокамерник тряхнул головой. — Я вот тоже ничего такого не совершил, просто треснул по морде десятника.

— Ты строитель?

— Почему строитель? Акрит, воин.

— Воин? — Лешка удивленно хлопнул глазами. — А разве воинов судит гражданский суд, а не свой, воинский.

— Понимаешь, дело-то происходило не на службе. Так расслабились маленько с ребятами, выпили, а тут десятник — негоже, говорит, позорить славное имя императорских акритов гнусным и непотребным пьянством! Ну, представляешь, пьяным мужикам такое сказать?

— Представляю, — улыбнулся Лешка. — Все равно, что показать быку красную тряпку. И что, все на тебя повесили?

— Да, понимаешь, ребята сразу в гарнизон подались, а я не успел — завис тут у одной красули. Теперь вот расхлебываю.

— А вообще, как служба?

Лешку сильно интересовал этот вопрос, ведь еще в конце прошлого года ему исполнилось восемнадцать и, он, вообще-то, должен уже был вовсю служить в родной Российской армии. Тянуть, так сказать, лямку… или, нет — выполнять конституционный долг, приличествующий каждому порядочному человеку — так гораздо лучше!

— Как тебе сказать? — Фирс задумчиво посмотрел в окно. — Наверное, если кто-то слишком привык к Константинополю, к девкам, театрам и прочим развлечениям, тому, верно, служба в дальней крепости покажется пресной и скучной. Но я привык. Даже нравится — как говорится: подальше от начальства, поближе к Господу!

Фирс размашисто перекрестился:

— Нет, и в дальних гарнизонах жить можно! И не хуже, чем в столице.

— А турки? — негромко спросил Лешка.

— А что турки? — сокамерник пожал плечами. — Турки — везде турки. Не такие уж они и страшные. К тому же и польза большая от них — по дальним крепостям проверяющие крайне редко ездят. Так что служба, я тебе скажу, очень даже ничего. Да ведь и платят… Вот ты на кого работаешь?

— На государство.

— Понятно. И какое жалованье?

— Пять аспр в день…

— Маловато. У нас самый паршивый водонос семь аспр получает! А сотник — целый иперкир. Представляешь — тридцать золотых монет в месяц!

— Да, неплохо…

— Я бы многим посоветовал завербоваться в акриты. Не на всю жизнь, конечно, а на определенный срок — послужил, подкопил деньжат — и на госслужбу! Ты в каком чине?

— Тавуллярий.

— О! А тут почти сразу в кураторы можно выйти. Ну сначала, конечно, по мелким делам, а потом и по крупняку. Сплошные выгоды.

Лешка задумался, прокручивая в голове услышанное. Дальний гарнизон, пограничная служба… опасно, конечно, но ведь на то он и мужчина, чтобы не чураться опасностей. Уехать, переждать, как советовали друзья…

— Слышь, Фирс. А в акриты на какой срок записаться можно?

— Да на какой хочешь.

— Гм… А из тюрьмы возьмут?

— Из тюрьмы? — Фирс почесал за ухом и улыбнулся. — А почему бы и нет? Поди-ка потом, найди на военных управу, особенно — в дальних крепостях. У нас ведь каждый человек на счету. Вот ты как думаешь, с чего я тут веселюсь?

— С чего? И в самом деле.

— А с того, что прежде чем сюда попасть, переговорил я с одним стратилатом из Силистрии. Ему опытные воины во-от так нужны! — Фирс чиркнул себя ребром ладони по шее. — Как, впрочем, и не опытные. Чувствую, не сегодня – завтра он за мною пожалует.

— Фирс, дружище! — решительно произнес Лешка. — А, может, твой стратилат и меня возьмет в эту, как ее…

— Силистрию.

— Ну да.

— Что ж, переговорю, — важно кивнул Фирс. — Парень ты, я смотрю неплохой — ну, подумаешь, в тюрягу попал — с каждым может случиться. Точного результата не обещаю, но, так и быть — переговорю о тебе обязательно.

— Да и я еще посоветуюсь. С друзьями и еще… с одним человеком.

— Вот-вот, посоветуйся, — сокамерник лениво зевнул и снова посмотрел в окно.

Острый солнечный лучик, прорвавшись сквозь разрыв облаков, ударил…

…Прямо в грязную лужу, рядом с которой, ужасно сверкая глазами, валялась отрубленная голова Фирса. Да, неудачей кончилась эта лихая вылазка! Кто бы мог предсказать?! А ведь так здорово все было придумано — выскочить из ворот крепости, помахивая мечами и копьями, налететь, ошеломить, а затем притворным отступлением заманить турок в засаду! Все так и случилось: выскочили — почти все свободные от стражи воины, во главе с десятником Фирсом — налетели… А вот с засадой вышел облом — перебили засаду-то! Заранее перебили, вырезали почти всю, кроме вот, Лешки — у парня что-то схватило живот, и как раз вовремя. Пока сидел в кустах, все и произошло единым махом. Янычары, конечно, нашли бы и его, да только не успели — к урочищу уже скакали ромеи, навстречу своей гибели и позору.