Лешка замолк – в квартиру поднялась Ксанфия.

– Заказала у хозяйки жареную в сметане камбалу, кувшин вина и оливки с сыром, – смеясь, доложила девушка. – Ой, у них там, на кухне, оказывается, так весело! Зашел привратник – рассказывает какие-то веселые побасенки, кухарки слушают, уши развесив, да и сама хозяйка тоже. Говорят, будто наши славные морские стражи захватили в море целый пиратский корабль, полный золота и самоцветов, пиратов повязали да бросили в узилище, а главарь их – оказывается, простой перекупщик рыбы.

– Постой-ка! – Лешка с удивлением осадил невесту. – Это ж откуда, интересно, такие слухи, о перекупщике?

– Привратник сказал – на рынке Быка об этом только и говорят.

На рынке Быка… Лешка вышел уже из того доверчиво-восторженного возраста, когда люди, ничтоже сумняшеся, считают, будто слухи возникают сами собой. Нет уж – их обязательно кто-то придумывает и распространяет со вполне конкретной целью. И тогда возникает вопрос – кому выгодно опорочить перекупщика? Кому вообще мог перейти дорожку сей неприметный коммерциал средней руки? Кому-то из руководства ведомства эпарха? Или – остаткам шайки? Гм, маловероятно… Но ведь слухи-то кто-то распространяет!

– Ты что задумался, милый? – присев рядом с суженым, Ксанфий прижалась к нему, обнимая за шею, отчего сидевший напротив Аргип сконфузился, покраснел, и едва не подавился оливковой косточкой.

Лешка не выдержал, расхохотался:

– Ну-ну, дорогой гость! Просьба ничем не давиться – нам тут только лишнего трупа не хватало.

От таких слов напарник еще больше смутился. Молодой… Не привык еще к подобным циничным шуткам. Ну да ничего – месяц-другой – привыкнет, и сам начнет шутить столь же специфически.

– Да, кстати, я совсем забыла про книгу, – вскочив, Ксанфия ненадолго удалилась и, вернувшись, вручила гостю небольшой том «ин-кварто» – «в четверть листа»:

– Это Аристофан – «Женщины в народном собрании», – пояснила она. – Рекомендую – обхохочешься.

– Спасибо, любезная госпожа, – встав, гость поклонился, приложив книгу к сердцу. – Опасаюсь, правда, принять даже на время столь дорогую вещь, я ведь снимаю небольшую комнатку в доходном доме, а запоры там такие хлипкие.

– Ну, не столь уж и дорогая эта книга, – Ксанфия усмехнулась. – Она ж не на пергаменте – на дешевой тряпичной бумаге из фракийских мельниц. Ну, конечно, труд переписчика недешево стоит…

– Я буду беречь ее, как зеницу ока! – истово заверил Аргип и, мягко улыбнувшись, откланялся.

– Славный юноша, – проводив гостя, задумчиво произнесла Ксанфия. – очень славный.

На следующее утро, сразу по приходу на службу, Лешка упросил Злотоса дать разрешение на дополнительный допрос перекупщика Аргироса Спула. Допрос, впрочем, ничего не дал – перекупщик, немолодой сутулый мужчина с желчным лицом ипохондрика, божился, что не имел никаких связей с бандой и знать не знает, кто такой Герасим Кривой рот.

– Что, так и не заговорил перекупщик? – по возвращению из узилища к Лешке заглянул Злотос. – Я так и знал. Он ведь упрямец, этот господин Спул, большой упрямец. Ладно, у меня заговорит…

Не прощаясь, Злотос покинул кабинет и, насвистывая что-то веселое, быстро зашагал по темному коридору секрета.

Алексей посидел, подумал и, поймав на себе вопросительный взгляд напарника, велел тому привести на допрос Зевку. Интересно стало – что там будет врать этот кудрявый ворюга?

– Кто-то еще? Да нет, что вы, ни кто не остался, – с порога замахал руками Зевка. – Всех взяли. Да вы ж меня знаете, господин старший тавуллярий, ну, зачем мне врать?

Лешка усмехнулся:

– Вот я и думаю – зачем? Хочешь, поразмышляем вместе.

– Да больно мне надо ломать голову! – задержанный презрительно скривился. Это ведь ваша работа, вот вы и думайте.

– И подумаем, – с усмешкой заверил Алексей. – Итак… – он поднялся на ноги и медленно заходил по кабинету из угла в угол. – Что мы имеем? Имеем некоего господина Зевку, вора…

– Это еще не доказано!

– …вора, который почему-то не хочет рассказывать о своих оставшихся на свободе подельниках. Почему? Предположим, он их боится. Может так быть? Вполне.

– Вам бы в поэты податься, господин старший тавуллярий, – скривившись, посоветовал Зевка.

– Может, когда-нибудь и подамся, – Алексей ухмыльнулся и продолжал, незаметно подмигнув внимательно прислушивающемуся к беседе напарнику. – Итак, вторая причина – страх. Так, Зевка?

– Это почему же это – вторая? – удивился парень. – А какая тогда первая?

– Ну, вот видишь, – Лешка повернулся к Аргипу. – Со второй причиной он уж согласен. Боится, боится, парень.

Задержанный презрительно молчал.