Это уж точно — никто не поверит. Одно слово — шпион. Под это дело вполне и повесить могут. Или голову отрубить — как тут у них принято? И не одного Лешку — и Владоса, и старика, и Георгия — всех! Ну, надо же, так всех подставить!

Юноша застонал, обхватив голову руками. Если они схватили старика… Интересно, что тот скажет? Хорошо бы — правду, тогда получится, что парни тут ни при чем. А скажет дед правду? Черт его знает. В зависимости от того, что ему будет выгоднее сказать. С одной стороны, если много людей замешано, то, вроде бы как групповуха получается. А если один… А вдруг здесь наоборот — на всех вину распределяют. Тогда старику выгодно их оболгать, представить своими помощниками… Или вообще сказаться не при делах, ведь, похоже, улик-то против него никаких нет! Да против всех нет, только против Лешки. Хорошо б одному и ответить.

Он так и не заснул до самого утра, все мерил шагами темницу, думал. И думы его нарушила лишь отворившаяся дверь, и властный голос приказал выходить.

Его привели наверх, в комнату со сводчатым потолком и маленьким оконцем, сквозь которое робко пробивался слабый утренний свет. На широком столе чадил светильник.

— Ой! — сидевший за столом человек — толстяк в длинном черном балахоне — улыбнулся вошедшему, словно родному. — Кого я вижу! Садитесь же, уважаемый господин!

— Спасибо, — усаживаясь на массивный стул, вежливо поблагодарил Лешка. — Но вы, верно, ошиблись.

— Все так говорят, милый, все… — толстяк потер руки и зыркнул на стражу. — Оставьте нас!

Крепко привязав Лешку к стулу, стражники удалились.

— Ну? — улыбнулся толстяк. — Меня зовут Михаил, а тебя? Ты ведь не грек?

— Алексей, — отозвался Лешка — Местные называют иногда — Али.

— Верно — Али, — Михаил важно кивнул и довольно сложил руки на животе. — Вот видишь, на первый вопрос ты, надо сказать, ответил прямо, ничего не скрывая. Али. Ты ведь турок?

— Нет, русский.

— Русский? — удивился толстяк. — Ну, надо же: главный турецкий соглядатай — русский!

— Да я не соля… не согля… В общем, это случайно все вышло.

— Однако ты негодяй, — Михаил скорбно поджал губы. — Только что признался… И опять на попятную!

— Осмелюсь спросить… — удивленно моргнул юноша. — В чем это я признался?

Толстяк улыбнулся:

— В том, что ты знаменитый турецкий лазутчик Али Чутурлык! О, мы тебя давно ищем.

— Али Чу-тур-лык?! — по слогам произнес Лешка. — Ну, надо же до такого додуматься!

— Ах, ты опять за свое?! — недобро взвизгнул допрашивающий. — А я-то надеялся, что мы договоримся… А ну-ка, обернись-ка назад!

Лешка обернулся и вздрогнул. Лучше бы не оборачивался! Позади, на особом столике, словно в кабинете зубного врача, были разложены всякие нехорошо блестящие штуки — клещи, щипцы, какие-то зубчатые колесики, пилы…

— Обрати внимание во-он на тот крючок, — ласково пояснил Михаил. — Это для того, чтобы тянуть жилы. А вон там, под потолком — дыба! Уж ее-то мы сегодня испробуем!

— А, может, не надо? — побледнел Лешка.

— Надо, милый мой. Так, самую малость, так сказать, для лучшей затравки беседы.

— Но мы и так…

Толстяк, не дослушав, кликнул стражу. Дюжие тюремщики враз отвязали парнишку от стула и, проворно сорвав тунику, продели руки в специальные кольца. Потянули…

— Ой, мама! — завопил Лешка. — Мамочка! Да перестаньте вы, больно же!

— Пока хватит, — милостиво кивнул толстяк.

А по лешкиным щекам уже сами собой текли слезы, и вывернутые вверх руки, казалось, сейчас выскочат из суставов. Ой, мама дорогая, больно-то как!

— За тобой, милый мой, будет сейчас стоять наш палач с кнутом, — Михаил улыбнулся, словно родному. — И, как только ты начнешь говорить неправду, он тебя рраз — и ожгет. Об этом — помни. Итак, на-чи-наем разговор, точнее — продолжаем. Вопрос первый — что написано в грамоте? Состав войск?

— Да, да, — охотно закивал Лешка.

Видимо, ответ толстяку понравился, поскольку никакого удара не последовало.

— Кто тебе его дал? Николай Скадос?

— Он, он! — оживился Лешка — черт с ним, со стариком, выпутаться бы. Ой, как больно! — Руки ослабьте, а?

— Ослабь, — кивнул палачу Михаил. — Так — чуть-чуть. Кстати, хочу заметить — Николая мы тоже взяли. Так вот, он все полностью отрицает. Следующий вопрос — кому ты передавал сведения? Только не говори, что кирпичнику, меня интересует главный хозяин всего этого дела. Итак — ты все передавал Чюнусу Оглаю?!

— Кому-кому?

— Неужели, самому Казбыку Юнусы?!

— Да не знаю я никого…

Удар! Сильный, так, что на спине лопнула и закровила кожа.

— Ой, боже… — застонал юноша.