— Достаточно, — ответил я. — К моменту выхода всей главной группировки на Вислу туда полностью будет переброшена 3-я понтонно-мостовая бригада. И там же действуют два понтонных батальона 6-й бригады да штатные понтонные батальоны трех танковых армий. Это все наши одиннадцать понтонных батальонов. К тому же у нас в резерве находятся пять деревянных понтонных парков.

— Ну если так, то согласен.

В. Д. Соколовский быстро прочитал директиву и подписал ее.

Затем я доложил справку и директиву маршалу Коневу и члену Военного совета генералу Крайнюкову. Без особых замечаний они подписали оба документа. Конев приказал поторопиться с подготовкой плана оперативной маскировки. По замыслу командующего, целью оперативной маскировки являлось обеспечение скрытности подготовки операции, а также дезориентация противника относительно истинных главных группировок войск нашего фронта. Предстояло убедить врага, что главный удар наносится нами на левом крыле, на галичском направлении.

Вернувшись в штаб, я передал полковнику Слюнину подписанные документы и приказал немедленно разослать их по назначению. Затем я проинформировал начальника штаба о необходимости за три дня подготовить план оперативной маскировки. Посоветовавшись, мы решили привлечь к этой работе майора Слободяника и командира маскировочной роты капитана Афанасова. Они хорошие специалисты-маскировщики. Нужно было как можно быстрее начать изготовление макетов танков, пушек, автомобилей. Вызвали в штаб Уманского и Слободяника, поручили им подготовить чертежи макетов, а изготовление их возложили на Завгородыего. У него была хорошая производственная база.

В предстоящей операции перед инженерными войсками стояли большие задачи по прорыву обороны врага, форсированию рек в оперативной глубине, прокладыванию маршрутов и восстановлению дорог и мостов. Нужно было заготовить необходимые материалы для дорожно-мостовых работ, элементы сборных низководных мостов, десантные саперные деревянные лодки, множество указателей и знаков, щупов [186] для отыскивания мин, мостовых скоб, штырей, болтов и многое другое. Причем все это в большом количестве.

Изготовление шло централизованно на строительных базах УОСов и инженерных бригад. Работы выполнялись по графику, в строго установленные сроки. Одновременно пополнялись и приводились в порядок понтонно-мостовые парки и легкопереправочные средства.

Готовясь к наступлению, мы уделяли большое внимание политико-воспитательной работе. В ее основе лежала директива Военного совета фронта о задачах партполитработы в планируемой операции. В ней говорилось об особенностях военно-политической обстановки в данный момент. Особенно подчеркивалось, что наступление войск будет проходить на территории западных областей Украины, а также в Польше, в районах, где часть населения воспитана в духе национализма и ненависти к Советскому Союзу. Поэтому необходимо соблюдать исключительную бдительность. Мы вместе с Журавлевым и Слюниным внимательно изучили директиву и наметили план мероприятий по усилению партийно-политической работы среди личного состава инженерных войск фронта. Провели совещание офицерского состава нашего штаба, на котором обсудили задачи по вопросам воспитательной работы во время выезда в соединения и части.

Из штаба инженерных войск фронта в инженерные части вскоре были направлены опытные офицеры: подполковники Челомбитько, Панков, Чишейко, Островский и другие, которые на местах не только осуществляли контроль, но и помогали организовать боевую подготовку и воспитательную работу среди личного состава.

Сам я в ходе подготовки операции побывал почти во всех армиях, встречался с начальниками инженерных войск, увязывал с ними наиболее сложные вопросы, касающиеся форсирования рек и ввода в сражение танковых армий, обеспеченности их инженерными средствами, на месте знакомился с ходом боевой подготовки инженерных частей, интересовался степенью их укомплектованности.

Разговаривая с командующими армиями и командирами соединений, частей и подразделений, беседуя с сержантами и красноармейцами, с радостью замечал их бодрое, приподнятое настроение. Все они, как один, стремились скорее пойти в бой, чтобы выбросить за пределы Родины фашистских захватчиков.

Незадолго до наступления, с 5 по 10 июля, в войсках начали проводить оперативную маскировку. Из тыла к переднему краю перебрасывали ложные танки, автомашины, пушки, [187] кухни. Макеты оружия и боевой техники были разборно-сборные. Это облегчало их перевозку, позволяло сравнительно легко ими маневрировать, а впоследствии и неоднократно применять в ходе операции. Для перевозки по железной дороге макетов танков были выделены два постоянно действующих эшелона («вертушки») в составе 14 платформ и 2 крытых вагонов. Их обслуживали постоянные бригады. На станции обычно находилось несколько тракторов и 3–4 боевых танка, для того чтобы создать более правдивую картину разгрузки и погрузки. «Вертушки» имели определенный номер и включались в график железнодорожного движения. Перемещение войск в исходные районы совершалось ночью, в обход населенных пунктов, с подобающим шумом и лязгом танковых гусениц.

В села и деревни были направлены квартирьеры для размещения частей и штабов, организовывалась комендантская служба, прокладывались вновь и ремонтировались дороги, ставились указатели. К этим работам привлекалось местное население. Одним словом, делали все, чтобы создать не только у противника, но и у населения впечатление действительного сосредоточения войск в данном районе.

И в самом деле, фашистскую разведку заинтересовали наши мероприятия. Над районом «сосредоточения», железной дорогой, по которой подвозились «танки», появлялись вражеские самолеты. Сюда засылались лазутчики. 12 июля около населенных пунктов Варвулинд и Скородницы были задержаны немецкие разведчики. Оба они показали, что имели задачу установить, где и сколько сосредоточено боевой техники. Таким образом, враг клюнул на нашу приманку. Для проведения оперативной маскировки были выделены три стрелковых и четыре инженерно-саперных батальона, маскировочная рота, зенитная артиллерия, несколько звеньев истребителей, радиосредства, танки, автомашины. За пять дней было установлено макетов: танков — 700, автомашин — 300, орудий — 850, походных кухонь — 150. Все это помогало ввести в заблуждение противника, создать у него ложное представление о действительном направлении главного удара.

Наступление началось 13 июля. Накануне, в ночное время 11 и 12 июля, инженерные части армий сняли свои минные поля и проделали проходы в минных полях противника. Однако основная масса этих вражеских мин была снята во время артиллерийской подготовки.

В полосе четырех армий первого эшелона саперы проделали 585 проходов. Они сняли своих противотанковых мин 22 204, противопехотных — 14 763, соответственно мин противника [188] — 12 350 и 11 233. А всего — 60 550 мин{17}. Причем вся эта колоссальная работа была проделана в сжатые сроки и под огнем врага. Нет нужды говорить, сколько усилий, мужества, воли потребовалось от саперов.