– Срок – месяц, – сказал нарком и махнул рукой. Жест этот означал: иди. Жест этот означал и приказ бросить все и заняться бандой. И, кроме всего, в жесте этом таилась неразгаданная угроза.

Трясясь на разбитой дороге в «додже», кутаясь в потертое кожаное пальто, Скорин пытался собраться с мыслями, проанализировать известные ему факты. Пытался, но пока не получалось.

Потом он увидел разграбленный завод и трупы людей. Совсем молодые ребята – «ястребки». Лучшие из лучших – добровольцы. И, глядя на их трупы, прошитые автоматной строчкой, Скорин наполнялся ненавистью к тем, кто сегодня на рассвете напал на маслозавод. Через день он мог точно сказать, что действовала та же банда. Это подтвердила баллистическая экспертиза. Ясно было и другое: во всех пяти случаях кто-то наводил. Причем умело. А главное, наводчика знали на всех пяти заводах. Банда нападала под утро, и всегда ворота открывали изнутри. Значит, просил их открыть человек, хорошо знакомый сторожам. Скорин вызвал лейтенанта Козленкова.

– Адольф, конечно, дело нелегкое. Возьми списки всех работников ограбленных маслозаводов и тех, кто на заводах часто бывает. Экспедиторов, агентов по снабжению, механиков, шоферов.

– Нужно установить одного человека, связанного с пятью заводами?

– Точно.

– Придется проверить человек триста-четыреста. Нужно время.

– Нет у нас времени, Адольф. – Скорин хлопнул ладонью по телефону прямой связи с наркомом. – Нет.

– Понял, – невозмутимо ответил Козленков и вышел.

Через час Скорин уехал брать крупного мошенника Ялтуса. Потом в Задвинье, на улице Индрика, они со стрельбой, с шумом арестовали группу грабителей. Домой, в гостиницу «Москва», он приехал перед рассветом. Только улегся, сапог еще стянуть не успел, зазвонил телефон.

На место происшествия приехали под утро. Только-только начинало светать. Под деревом горел совсем мирный костерок. У огня сидели трое в милицейской форме и двое в штатском. На дороге, рядом с милицейским «виллисом», стоял ЗИС-5 с опущенными бортами. Ночью неизвестные остановили машину, избили шофера, привязали его и экспедитора к дереву, погрузили на подводы полторы тонны сахарного песка и скрылись. На месте эксперты обнаружили следы обуви, идентичные следам, оставленным во дворе маслозавода. Избитый шофер Серегин показал, что нападавших было пятеро и вооружены они были немецкими автоматами. Экспедитор от испуга ничего не помнил. Скорин решил допросить их в управлении. Но сначала он позвонил на центральную базу кооперации, где работал экспедитор Римша. В отделе кадров его характеризовали с лучшей стороны. Но вот одно не давало покоя Скорину: почему бандиты избили шофера и не тронули экспедитора? Почему? Шофер русский, а экспедитор латыш. Но бандиты – уголовники, а не националисты.

Скорин вызвал машину и поехал на базу кооперации. Часа два он листал накладные и путевые листы. Все точно. Римша часто бывал на всех пяти ограбленных маслозаводах. Допрос Римши Скорин начал неожиданно.

– Вот, – сказал он устало, – здесь список пяти маслозаводов. Мы можем доказать, что именно на ваш голос охрана открывала ворота!

– Докажите, – усмехнулся Римша. Улыбался он странно, углом рта. Даже не улыбался, а просто кривил губы.

– А что тут доказывать, вас опознает сторож маслозавода в Побожи. Он всего-навсего ранен.

– Нет, – вскочил Римша, – я сам… – и осекся. Посмотрел на Скорина и тяжело опустился на стул.

– Значит, вы сами стреляли в него? – спросил Скорин.

Римша молчал.

Потом обыскали его квартиру. Римша жил в старом городе. Маленький домик приткнулся в глубине двора. Две комнаты и кухня. Черный ход, ведущий на другую улицу. Лучше не придумаешь. Прямо как в книжках. При обыске нашли четыреста тысяч рублей, золотые украшения, семь отрезов габардина, пять кожаных пальто. А самое главное – десять пистолетов и шесть автоматов.

Скорин не только расположил засаду в доме, но и оцепил практически весь район. Ближе к ночи, когда свет одиноких фонарей редкими пятнами рассыпался на темных улицах, под арку дома вползли горящие фары.

Две машины въехали во двор: «опель-адмирал» и «штеер». Распахнулись дверцы, и шесть человек вышли из машин. Вот этого никак не мог предвидеть Скорин – даже представить не мог, что вся банда приедет на квартиру Римши.

Скорин видел их из окна. Всех матерых, веселых, прекрасно одетых, сильных. Главаря он выделил сразу. Тот был в кожаном пальто, фетровой шляпе, надвинутой на глаза, клетчатый шарф закрывал светлую рубашку.

Порывшись в кармане, достал ключ, пошел к двери. Скорин слышал, как щелкнул замок, как открылась дверь, как заскрипели ступени под тяжестью тела. Он тихо подошел к двери, прижался к стене, мысленно вместе с бандитом проделывая этот короткий путь. Сколько шел к квартире человек в кожаном пальто? Минуту, полторы, две? Скорину они показались вечностью. Ну вот, наконец, шаги смолкли поддверью. Человек начал шуровать в замке.

Дверь распахнулась, и он шагнул в темноту квартиры.

– Стоять, – тихо сказал Скорин, уперев ему в спину ствол пистолета.

Бандит растерянно поднял руки. И только когда оперативник защелкнул на его запястьях наручники, он закричал. И сразуже в прихожей грохнул выстрел. Скорин выскочил в прихожую, и его ослепила вспышка. Пуля прошла совсем рядом. Он словно почувствовал, как опалило висок. Скорин прыгнул на стрелявшего, и они покатились по полу. Он чувствовал напряженные мышцы бандита и заламывал ему руку, ощущая постепенно, как она поддается, слабеет.

Вспыхнул свет. Один бандит лежал у стены, из простреленного виска сочилась кровь. У двери, прижав к животу ладони и дыша тяжело и надсадно, сидел оперативник.