Неожиданно поляну окутало облако отвратительной вони. Рапсодия уже знала этот запах, ей пришлось столкнуться с ним в Сепульварте, в пещере Спящего Дитя, и еще раз совсем недавно, на засыпанной снегом равнине в Орландане. Рапсодия понимала, что не могла ошибиться: ядовитые пары обожгли ее широко открытые глаза.

Посох, который Каддир воткнул в землю, начал извиваться. Тонкая шершавая веточка, набирая силу, распрямилась, и ее щупальца поползли к Ллаурону. Уже в следующее мгновение они вцепились в него, опутали словно веревки, потянулись к шее, сжали — Главный жрец издал сдавленный крик, и тут же появились шипы, принявшиеся жалить лицо и руки Ллаурона.

— Нет! — выкрикнула Рапсодия и метнулась вперед.

Филиды схватили ее — они ждали этого момента и были готовы ей помешать. Ее повалили на землю и, несмотря на отчаянное сопротивление, потащили прочь.

И тогда Рапсодия выпустила на свободу силу огня, ее кожа стала обжигающе горячей, и филиды с испуганными криками отпустили ее. За те несколько мгновений, что они в ужасе смотрели на свои обожженные руки, она успела вскочить на ноги и положить руку на рукоять Звездного Горна. Но как только она к нему прикоснулась, у нее возникло ощущение, будто ей нанесли сильный удар. Она поклялась не вмешиваться, и меч напомнил ей о данном слове.

Рапсодия стояла и смотрела, как умирает Ллаурон, не в силах справиться с нахлынувшими на нее воспоминаниями о первом сражении с корнями, пропитанными злом ф’дора, о невидящих глазах Джо…

Рапсодия встретилась взглядом с Ллауроном в тот момент, когда филиды подскочили к ней и заставили опуститься на колени. Лицо у него стало пурпурного цвета, черты исказила гримаса изумления. Старик открыл рот, словно хотел что-то сказать, но не смог издать ни звука. Ему удалось сделать последний вдох, и он повис на опутавших его демонических корнях.

— Нет, — задыхаясь, едва слышно прошептала Рапсодия.

Филиды, не особенно церемонясь, выпустили ее, и она упала на замерзшую землю. Она тут же вскочила и бросилась в центр поляны, где лежал Ллаурон, устремив безжизненный взор в зимнее небо. Корни, отнявшие у него жизнь, начали быстро рассыпаться и, словно клочья тумана, унеслись за холодным зимним ветром.

Рапсодия опустилась на землю и обняла Главного жреца. Она просунула дрожащую руку под его рясу, надеясь почувствовать биение сердца, прикоснулась к шее — ничего. В широко раскрытых глазах Ллаурона она видела едва различимые вертикальные разрезы зрачков, совсем как у его сына, — раньше она их не замечала. Осторожно закрыв уже невидящие глаза, охваченная болью, она уткнулась лбом ему в плечо.

На поляне воцарилась страшная тишина, которую нарушал лишь свист ветра, трепавшего волосы Рапсодии. Неожиданно Рапсодия с ужасом поняла, что душа Ллаурона не воспарила к свету. «Он проклят, — с тоской подумала она, и внутри у нее все сжалось. — Мерзкие корни забрали его душу, они и душу Джо хотели отнять».

Рапсодия повернулась к Каддиру, стоявшему у нее за спиной с рукой, прижатой к кровоточащей губе. Его лицо было лишено каких-либо эмоций.

— Мне очень жаль, Рапсодия, — наконец сказал он.

— Отойди от него, — велела Рапсодия, глаза которой метали молнии.

— Как победитель, я имею право осмотреть тело и забрать посох, — холодно заявил Каддир.

— Ты к нему не прикоснешься. — В словах Рапсодии прозвучала такая ярость, что Каддир отшатнулся. Рапсодия подняла руку Ллаурона и уронила ее к себе на колени. — Тебе нужны другие доказательства?

Каддир все еще пытался прийти в себя.

— Нет. Отдайте мне посох.

Рапсодия увидела под правой рукой Ллаурона посох, вырезанный из белого дуба; венчавший его листок был присыпан снегом. Наградив Каддира обжигающим взглядом, она осторожно вытащила посох и швырнула его победителю. Новый Главный жрец поймал его и расплылся в счастливой улыбке, а пятеро священников-филидов разразились радостными криками. Рапсодия поднялась с колен, и Каддир проговорил, стараясь, чтобы его голос звучал как можно мягче:

— Мне и правда очень жаль, что вам пришлось стать свидетельницей этого, Рапсодия. Надеюсь, придет день, когда вы поймете, почему я так поступил.

— Я прекрасно понимаю, почему ты так поступил, — ответила Рапсодия совершенно спокойно, но от ее голоса у Каддира по телу побежали мурашки. — Ты — обыкновенная шлюха демона.

Глаза Каддира от ярости превратились в щелки, но ему удалось взять себя в руки.

— Как забавно. — С мерзкой ухмылкой он указал своим новым посохом ей на живот. — Ну, время покажет, кто из нас шлюха демона. — Сделав знак своим спутникам, чтобы они следовали за ним, он собрался покинуть поляну. — А теперь, милочка, не забудь о своем долге. Ты должна рассказать всем, что я одержал победу. Надеюсь, как Дающая Имя ты лучше справишься со своими обязанностями. Как илиаченва’ар ты оказалась никуда не годной.

Каддир снова улыбнулся и зашагал прочь. Его соратники бросились за ним, стараясь поспеть за человеком, только что добившимся поставленной цели.

Рапсодия подождала, пока рассеется омерзительный запах, и только тогда вернулась к телу Ллаурона. Она медленно, нежно прикоснулась к его рукам, уже начавшим остывать на морозном воздухе в объятиях смерти. Затем она прижала его голову к груди и начала тихонько раскачиваться, словно во сне, словно баюкая маленького ребенка, совсем как недавно обнимала Джо. Только сейчас она горевала и за Эши. Вот еще одна незаживающая рана, которая навсегда останется в ее сердце.