— Пей, — скомандовал он, — тебе нужны силы. Потом накричишься.

Я послушно выпила все до дна и вновь заснула.

— Все слишком серьезно, — подвел итог разговору с магом Властитель небес, — теперь главное не наделать ошибок. Нравится мне эта девочка. Не хотелось бы делать еще больнее.

Приокл поклонился и вышел. А Торн Вард задумался. Пророчество о конце света — это серьезно. Тем более от сирен. Эти никогда не открывали рот понапрасну. И, судя по всему, оно уже начало осуществляться. Самое лучшее сейчас — избавиться от девчонки. Слишком серьезно относится к ней Рай Вард. И это до добра не доведет. Но ведь не выставлять же ее за пределы страны. В никуда. Это ведь тоже предательство. Он был обязан ей дочерью. Дверь кабинета открылась. Без стука сюда мог войти только наследник.

— Заходи Рай Вард, — Властелин даже не повернулся и не посмотрел на вошедшего, — мне нужно поговорить с тобой. Серьезно.

— Да, отец.

Рай Вард сел в кресло сбоку от рабочего стола и приготовился слушать. Отец долго молчал, решая, говорить ли сыну о пророчестве. Потом, тряхнув головой, сел за стол и начал издалека.

— Речь пойдет о Вете.

— Я догадался, отец.

— Не хотелось бы лезть в твои отношения с ней, но все же ответь, насколько все серьезно?

— Она мне нравится.

— Но ты же понимаешь, что взять ее в жены ты не сможешь. Закон на этот счет суров: никаких смешанных браков у Властителей.

— Я помню это.

— И?…

— Отец, ты хочешь спросить иначе: откажусь ли я от престола империи во имя Веты? Так, — Рай Вард твердо посмотрел на Властителя.

— Пусть будет так.

— Нет, не откажусь, — Рай Вард встал и начал нервно ходить по комнате, разглядывая мозаику пола, будто видел ее в первый раз.

— Но…

Рай Вард вопросительно взглянул на отца.

— Это напрашивается по твоему виду.

— Но, — продолжил Рай Вард, — я не могу отказаться и от нее тоже.

— В таком случае она может претендовать лишь на титул стасси. Только вот устроит ли это ее? Кроме того, это ненадолго. Твоя невеста Аида Трис пока в Академии, но уже через пару лет вернется.

— Значит, у меня есть пара лет счастья.

— Ты наивен, сын моя, — Властитель покачал головой. Он долго молчал, обдумывая все услышанное, а потом сказал, — Нет у тебя больше ни дня. Я настаиваю, чтобы твоя гостья покинула пределы Небесной империи, как только ей станет лучше.

— Ты хочешь выслать Вету? — Рай Вард сжал кулаки.

— Нет, сынок, я не могу этого сделать. Сам понимаешь, она теперь не просто твоя гостья, она почти народная героиня. Ты бы слышал, что говорят в народе. Мол, она дарит нам надежду. Таких ведь случаев много, когда драконица теряет свою силу после родов. А Вете удалось вернуть дар. Приокл говорит, она соединила разорванные нити силы. Такое удавалось лишь однажды, и опять же Вете, когда была ликвидирована утечка магии. Значит, она способна делать это со всеми. И об этом говорят на каждом перекрестке. Ты представляешь, что будет, если я выставлю ее.

Рай Вард все мерил комнату шагами.

— Отец, — он остановился и прямо посмотрел на Властителя, — а если я ее уговорю? В смысле… быть со мной. Я чувствую, я ей симпатичен.

— Если бы это было так, ты оказал бы неоценимую услугу своей империи. Но, боюсь, она не согласится. Кроме того, ты должен знать… Она из другого мира.

— Я это уже понял.

Отец вопросительно приподнял бровь.

— Сама проговорилась, когда в себя пришла. У тебя, я думаю, более полная информация.

— У меня она всегда более полная.

— Даже не сомневаюсь, — Рай Вард усмехнулся, — давай выкладывай, что можешь. Всего все равно не скажешь.

— Она попала в тело новорожденного ребенка и воспитывалась в глухой деревне под наблюдением Зора.

— Это я уже и сам понял. Что-то еще мне нужно знать?

— Спроси у нее, я думаю, она сама расскажет. Но, запомни сын, этот путь очень скользкий. Во — первых, ты должен быть всегда рядом, чтобы она не думала о своей боли. Во — вторых, не давай ей петь. Это может привести к непредсказуемым результатам. В третьих, даже не вздумай причинять ей новую боль. Если она умножится и выплеснется, просто разрушениями не отделаемся.

— Понятно, я все сделаю.

Рай Вард встал, поклонился отцу и вышел. "Я не могу тебя вот так вот отпустить, — думал он, шагая по коридорам к комнате Веты. — Ты будешь моею, будешь! Хочешь ты этого или нет! Ты певчая птичка и я захлопну за тобой дверку".

Следующее пробуждение было менее болезненным. Все-таки сон — самое лучшее лекарство. Уже хотелось встать и хоть чем-нибудь заняться. Кроме того, лежать и до бесконечности себя жалеть я разучилась еще в прошлой жизни. Да — больно, да — обидно, но жалость еще хуже. Никогда не умела прятать радость и не считала нужным это делать, но научилась прятать страх и боль. Я приподняла голову, и тут же на меня налетел вихрь: