Чаще, чем следовало бы (учитывая недолгий срок службы стволов), вводилась в действие береговая артиллерия. Большинство ее батарей было подчинено комендантам секторов. Но опыт ноября показал, что все-таки целесообразнее управлять этой могучей огневой силой централизованно, направляя ее на наиболее важные цели, используя прежде всего для подавления немецкой артиллерии. Постепенно складывалась система централизованного управления вообще всей артиллерией СОР, включая артполки дивизий, и это позволило при необходимости быстро сосредоточивать [168] огонь 40-50 орудий практически на любом километре фронта.

В общую систему огня включалась и артиллерия каждого корабля, стоявшего в Севастополе или приходившего хотя бы на короткий срок. Нередко бывало так: корабль, только что прибывший из Новороссийска или Поти и сразу получивший целеуказания, одним бортом ведет огонь, а с другого производит разгрузку или принимает раненых и подлежащих эвакуации жителей города. В ноябре 11 кораблей провели 54 боевые стрельбы по наземным целям. В конце месяца крейсера «Красный Кавказ» и «Красный Крым», эсминцы «Незаможник», «Шаумян» и «Железняков» были сведены в отряд артиллерийской поддержки под командованием начальника штаба эскадры капитана 1 ранга В. А. Андреева.

Боевые корабли, транспорты, танкеры участвовали в обороне Севастополя уже тем, что доходили сюда с боеприпасами, горючим, с маршевым пополнением. Севастополь зависел теперь от морских перевозок в такой же мере, как раньше Одесса. Между тем путь к нам от кавказских портов стал уже не таким прямым и относительно коротким, каким был еще недавно. Присутствие фашистской авиации на крымских аэродромах и ее возрастающая активность над морем заставили отказаться от прежних маршрутов и ввести в действие схему новых, кружных.

Но предвидеть, какого напряжения достигнет еще только разгоревшаяся борьба на морских коммуникациях между Севастополем и Большой землей, мы тогда не могли.

Активно использовалась при отражении ноябрьского наступления гитлеровцев базировавшаяся на плацдарме СОР авиация. Малочисленность ее восполнялась боевой работой на пределе возможного. Истребители делали по 6-10 вылетов за день. И я не раз видел, какое восхищение вызывали смелые действия летчиков у севастопольцев, военных и гражданских, которым доводилось наблюдать их с земли.

«Ястребки», особенно И-5, нередко использовались и как штурмовики. С этим связан подвиг командира эскадрильи капитана Н. Т. Хрусталева. Ведомая им группа самолетов штурмовала фашистские войска в Бельбекской долине. Тут же завязался воздушный бой с налетевшими «мессершмиттами», самолет Хрусталева был поврежден и загорелся. Пренебрегая возможностью спастись, Николай Хрусталев поступил так же, как Николай Гастелло, - бросил горящий «ястребок» в скопление вражеской боевой техники на земле. [169]

Молодой черноморский летчик младший лейтенант Яков Иванов, сражавшийся на новом истребителе МиГ-3, сбил несколько бомбардировщиков. 12 ноября, в день массированных налетов на город и корабли в бухтах (в тот день, когда попала под бомбы «Червона Украина»), Иванов, израсходовав весь боезапас, срезал фашистскому «хейнкелю» хвост винтом своей машины. Тогда он благополучно вернулся из полета, сумев посадить поврежденный самолет. А четыре дня спустя Иванов, сбив «мессершмитт» и опять оставшись без боеприпасов, снова пошел на таран. Уничтожив еще один бомбардировщик, он погиб и сам. Якову Матвеевичу Иванову было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза - первому из черноморских летчиков.

Хотя основные силы нашей авиации базировались на Кавказе, командующий флотскими ВВС находился большей частью в Севастополе. В разгар ноябрьских боев в эту должность вступил молодой генерал-майор авиации Н. А. Остряков. Он прибыл с Дальнего Востока, но на Черном море уже служил. В свои тридцать лет Остряков имел за плечами опыт боев в Испании, являлся депутатом Верховного Совета СССР. Талантливый авиационный командир, Николай Алексеевич был человеком неутомимым, темпераментным и очень храбрым, поистине генералом-бойцом.

Как- то мы с Г. В. Жуковым, будучи в районе Инкермана, следили за боем двух наших «ястребков» с несколькими «мессершмиттами». Силы были неравными, но наши летчики так дерзко атаковали, так искусно маневрировали, что немецкие истребители никак не успевали занять выгодное положение и использовать свой перевес. Скоротечная схватка в небе кончилась тем, что один «мессершмитт» загорелся, а остальные скрылись.

Вечером на заседании Военного совета, как обычно, заслушивались доклады командующих родами сил. После доклада Н. А. Острякова я спросил, как он оценивает сегодняшний бой истребителей над Инкерманом и стоило ли нашим летчикам вступать в него без крайней необходимости при столь значительном численном превосходстве противника. Генерал Остряков стал так живо и увлеченно комментировать этот бой, что мне невольно подумалось: уж не участвовал ли в нем он сам?