Приняв раненых с кораблей, наши медики оказывали им первую помощь, а дотом решали: кого отправить в тыловые госпитали, а кого можно оставить в базе до полного выздоровления. Тысячи моряков, поправившись, снова возвращались в строй. [6]

Фронт требовал боеприпасов, снаряжения, продовольствия. Сотни тонн этих грузов мы получали ежедневно по железной дороге, переваливали на суда и направляли в районы боевых действий. Из прифронтовых городов к нам морем поступало оборудование демонтированных заводов. Станки и машины в ящиках и безо всякой упаковки громоздились всюду: - на причалах, площадях и улицах, дожидаясь погрузки на железнодорожные платформы.

Турция вела себя подозрительно. Официально она заявила о своем нейтралитете, но продолжала поставлять фашистской Германии продовольствие и стратегическое сырье, пропускала через проливы германские и итальянские суда в Черное море, сосредоточивала свои войска у нашей, границы. Турецкие суда все чаще появлялись поблизости от Батуми и Поти, правда, пока не осмеливаясь проникать в советские территориальные воды. Не оставалось сомнений: Турция выжидает. Как только перевес в войне склонится на сторону Германии, она не замедлит напасть на нас.

Для безопасности и удобства управления мы с согласия Военного совета флота передислоцировали штаб базы в Поти - хоть немного, но дальше от границы. Сюда же перешло и большинство кораблей. Для них нужны были причалы, места стоянок, склады боеприпасов, ремонтные мастерские. На побережье строились укрепления. В Колхиде, где почва до предела насыщена влагой, это сложнейшее дело. Копнешь лопатой - и сразу проступает вода.

Тысячи горожан пришли на помощь краснофлотцам, вместе с ними рыли окопы, строили блиндажи, грузили суда. Секретарь Потийского городского комитета партии Никандр Варфоломеевич Габуния и председатель горсовета Илья Никифорович Логидзе целые дни проводили в порту и на стройках, организовывали людей, оперативно решали массу вопросов. Начальник торгового порта Константин Филиппович Реквава передал нам часть причалов, складских помещений и почти все мастерские.

А вести с фронтов приходили все тревожнее. Враг уже у Ленинграда, захватил Минск, Киев, Смоленск, большую часть Украины. Тяжелое положение складывалось на юге. Пала героическая Одесса. Николаев, [7] Херсон заняты противником. Фашистские полчища вторглись в Крым. Севастополь - в окружении. Новороссийск - под беспрерывными ударами вражеской авиации.

Мы понимали: может случиться, что наша база останется единственной на Черном море.

Авиация не может существовать без аэродромов, флот не может воевать без баз, где корабли пополняют запасы, устраняют повреждения, находят защиту от вражеских ударов.

Нам запомнилась пьеса Александра Корнейчука «Гибель эскадры» - о трагедии в Новороссийском порту в июне 1918 года, когда флот молодой Советской республики лишился баз. Запертый в новороссийской бухте, он с часу на час мог оказаться добычей врага. И тогда по приказу В. И. Ленина моряки затопили свои корабли. Затопили, чтобы не отдать их неприятелю. А сами ушли сражаться на сухопутный фронт.

Нет, мы не могли допустить, чтобы трагедия повторилась. Нужно во что бы то ни стало отстоять нашу базу. Но этого мало. Надо и расширить ее, чтобы она могла принять и обслужить как можно больше кораблей.

От командования распоряжений на этот счет не поступало. Военный совет флота отдавал все силы защите Севастополя (он оставался там до последнего дня беспримерной обороны). Приходилось учитывать и моральную сторону дела: если бы Военный совет открыто стал готовить передислокацию флота из главной базы в порты Кавказского побережья, это отразилось бы на настроении людей.

Мы расширяли порты исподволь, по своей инициативе, тщательно скрывая значение этой работы.

Батумский и Потийский порты были очень тесными. В гаванях Поти суда стояли впритирку друг к другу. И в мирное время это неудобно, а во время войны - смертельно опасно. Случайное попадание вражеской бомбы - и погибнут корабли, порт выйдет из строя. Боевым кораблям и во время стоянки в базе необходима возможность для маневра.

Комиссар В. И. Орлов, начальник штаба базы А. В. Свердлов и я расспрашивали специалистов и местных старожилов, изучали документы. Результаты[8] оказались самые огорчительные: не найти нам новых мест стоянок - бухт поблизости нет. О создании же искусственных гаваней нечего и думать: у нас не хватило бы на это ни сил, ни средств, ни времени.

Но тут помогла случайность. Занимаясь вопросами обороны базы с суши, мы вместе с соседями-армейцами проводили рекогносцировку, намечая противодесантные рубежи на подступах к Поти и Батуми. Отправляемся вдоль побережья на северо-запад. Примерно в 12 километрах от города путь нам преградила довольно широкая река, вернее устье двух рек - Циви и Хоби. Машины въехали на примитивный паром. Паромщик, пожилой грузин, упираясь шестом, оттолкнул судно от берега, и оно медленно поплыло по спокойной воде. Я внимательно следил за стариком. Шест, которым он действовал, погружался в воду все глубже.

–  А половодье здесь часто бывает?
– спрашиваю паромщика.

–  Случается, во время сильных дождей и таяния снегов в горах. Но из берегов реки не выходят. Правда, лет тридцать назад была очень большая вода, чуть не затопило нашу деревню.

У берега стояло несколько рыбачьих судов. Надо бы и рыбаков расспросить о режиме реки. «На обратном пути поговорю с ними», - решил я.

Особенно заинтересовала меня река Хоби. Она шире, чем Циви. Оба ее берега заросли лесом. Огромные деревья склонились над водой. В их тени могут укрыться корабли. Лучше маскировки не придумать!