Дверь в гостиную распахнулась, и я поняла, что выложить всю правду придется. Прямо сейчас. Потому что даже если бы мне удалось провести симпатичного, но малознакомого Женевьера белль Канто, то солгать человеку, который появился в дверном проеме, я бы не смогла даже под дулом пистолета. Не говоря уже о том, что он расколет любую мою ложь, как гнилой орех.

На пороге комнаты, сверкая глазами из-под неизменно всклокоченной рыжей челки, стоял Костя Литовцев.

Глава 5

Костя Литовцев был главным наваждением моей юности и самой большой влюбленностью. Когда-то я даже считала – любовью, но от любви не отказываются так просто.

Мне в нем нравилось абсолютно все: рыжие вечно взлохмаченные волосы, циничный медицинский юмор, умение пить неразбавленный спирт не пьянея, легкий запах формалина от кончиков пальцев… Даже его дурацкая идея сохранить девственность до свадьбы приводила меня в восторг – возможно, потому, что я не претендовала на его девственность.

Мне было шестнадцать, ему – двадцать один. Я заканчивала школу, он готовился поступать в интернатуру. Я читала сказки про вампиров, он цитировал Джойса. Я смотрела на него, как на бога, и ловила каждое слово, он – воспринимал меня как младшую сестру, вытаскивал мое пьяное тело с вечеринок, терпел подростковые истерики и говорил о ценности жизни. Я кричала, что он сволочь и сноб, исчезала из его жизни на несколько месяцев, влюблялась в других – но душевные раны после краха очередного романа неизменно зализывала на маленькой Костиной кухне, запивая дешевой водкой, глинтвейном или чем придется. А после папиной смерти я на долгие двенадцать недель переселилась в его холостяцкое жилище – было страшно возвращаться в пустую квартиру, где меня больше никто не ждал.

Так продолжалось несколько лет, пока однажды я не познакомила Костю со своей подругой и однокурсницей, бойкой и насмешливой Анечкой Белозерской. Вспыхнувшая между ними страсть чуть было не превратила меня в сгусток плазмы, я едва успела унести ноги и некоторое время ошеломленно наблюдала за разворачивающимся на моих глазах романом. Очень скоро стало ясно, что для меня уже нет места не только между, но даже рядом с ними. Я молча ушла из их жизни – они не заметили моего исчезновения.

Я потом долго не могла простить именно этого блаженного эгоизма. Не внезапно вспыхнувшей любви (к тому времени я уже смирилась с тем, что между мной и Костей ничего не будет), а того, что они, ослепленные счастьем, просто отодвинули меня в сторону.

Когда первая волна страсти схлынула, освободив место для капельки разума, Костя пытался увидеться со мной. Я неизменно отказывалась под разными надуманными предлогами. А потом у них родились близнецы, и Косте снова стало не до меня.

Все мои буйные отроческие годы пронеслись в голове за те несколько секунд, пока мы с Костей завороженно разглядывали друг друга.

–  Ээээ… здравствуй… Костя… – неуверенно выдавила я.

В голове царили сумбур и смятение. Во-первых, мне было стыдно. За наивную влюбленность, которую я не умела скрыть, хотя видела, что Костя никогда не ответит мне взаимностью. За то, что сбежала от них с Анькой, не попытавшись объяснить свою обиду. За то, что из глупой детской гордости отвергла попытку помириться – и даже не поздравила с рождением близнецов. Во-вторых… я так и не смогла простить его до конца. Житейская мудрость, обретенная с годами, подсказывала мне, что все влюбленные эгоистичны в своем счастье. И если бы подобным образом поступил кто-то другой, я бы первая нашла ему оправдание. Но, черт возьми, это не "кто-то"! Это человек, которому я верила больше, чем себе.

Снова, как и пять лет назад, появилось желание тихо исчезнуть. Желание было таким острым, что я машинально бросила взгляд в сторону двери.

–  Даже не думай! – хором завопили Костя Литовцев и Умник. Этот бестелесный гад никогда не встает на мою сторону, если дело касается взаимоотношений с мужчинами.

Костя быстро пересек комнату и встал между мной и входной дверью, отрезая путь к бегству. Белль Канто, про которого мы уже успели забыть, шагнул через порог и задал сакраментальный вопрос:

–  Что здесь происходит?

–  Я сам бы хотел это знать, – к Косте уже почти вернулось самообладание, и он, скрестив руки на груди, посмотрел на меня – вопросительно и немного насмешливо. – Юля?

–  Ребят, я все расскажу, – я обреченно вздохнула, осознав, что отвертеться от исповеди не удастся. – Только можно я сначала поем?

***

–  Ты что, дура?

Я едва удержалась, чтобы не ответить "Да", – не потому что всерьез считала себя дурой, а потому что вопрос задал Костя Литовцев.

–  Я же не специально, – насуплено пробормотала я.

–  Что именно? – неестественно спокойным тоном уточнил Костя. – Поправь меня, если я ошибаюсь. Ты села за руль в нетрезвом состоянии, в неисправную машину, не пристегнулась ремнями безопасности, превысила допустимую скорость, невзирая на плохую видимость… Что из этого ты сделала не специально?!! – на последней фразе его голос все-таки сорвался на крик, и я испуганно вжалась в кресло.