– Ах, этот Гэри, – говорила девушка, – от него просто не отвяжешься.

– Да, Гэри, – поддакнул Антриг, – жестокий молодой человек.

Джоанна прикусила язык – Антриг явно был одним из немногих, кто услышал едкое замечание Гэри в ее адрес.

– Возможно, он думал, что это удачная шутка, – только сказала она.

– Может, так оно и было, я даже уверен в этом, – согласился чародей, протирая рукавом рубашки стекла очков, – и вообще, это самое худшее, что о нем можно сказать.

Такой неожиданно быстрый поворот в суждениях удивил девушку, но она ничего не сказала.

Тут солнце достигло зенита, возвестив о полудне. Керис затеял переговоры с косарями – он желал купить у них провизию и питье. Наконец он договорился и о порции, и о цене. Все трое уселись на подгнивший ствол поваленного дерева и принялись жадно поглощать небогатое угощение. По соседству было одно из многочисленных местных болот, на котором водилось несметное множество комаров.

Джоанне хлеб показался черствым и каким-то замусоленным. Да и мука, из которой был испечен хлеб, была крупного помола, как в старину, когда пользовались водяными мельницами.

– Послушай, – обратилась девушка к Антригу, который пил из глиняного кувшина травяной настой, – ты ведь волшебник, неужели ты не можешь превратить этот черствый хлеб в пирожные?

– Да нет, не все так просто, – отозвался кудесник-расстрига, передавая бутыль Керису, который даже за едой не спускал с него глаз, стараясь не отдалять правую руку от рукояти своего меча. Керис отрицательно покачал головой, и маг передал фляжку Джоанне. Она попробовала напиток на вкус – слаще и немного приятнее, чем обычное пиво. Маг же продолжал: – Я мог бы использовать свое волшебство для того, чтобы создать иллюзию, что вы едите пирожные. Но в желудках у вас все равно была бы самая обычная хлебная масса. А после того, как сила моего заклятья ослабла бы, вы оба наверняка почувствовали бы, что во рту у вас еще сохранились хлебные крошки. Есть волшебники и заклятья, которые умеют превращать одни вещи в другие – обычный хлеб в обычные пирожные или даже в золото, – но на это уходит столько энергии, что нет смысла делать это.

– Не говоря уже о том, – вмешался Керис, – что не стоит вмешиваться в реальный ход вещей.

– Да, – согласился Антриг мрачно, – в этом тоже есть зерно истины.

А пришли они сюда, как вскользь упомянул Керис, из юго-восточной области Болот, оттуда, где Болота граничили с холмами Сикерста. Но им еще предстоял долгий путь до Кимила. Довольно часто им на пути встречались работающие крестьяне – работали они споро и быстро, не было и намека на безделье. И еще Джоанне бросилось в глаза, что крестьяне все время бросали на них испуганно-вороватые взгляды.

Неужели они крали эту траву? Но она слишком устала, чтобы спрашивать об этом своих спутников. Они шли весь день, и хотя не торопились, устать девушка успела основательно. Вообще-то она не отличалась полнотой, но просто столь продолжительные пешие прогулки были для нее делом непривычным. Обычно она ходила от порога дома до машины и от машины до работы, а потом в обратном порядке.

Когда перевалило далеко за полдень, в ней стало закипать негодование на меланхоличного Кериса, который явно не устал от столь долгого перехода и продолжал тащить ее и Антрига за собой. Антриг, заметила Джоанна, тоже устал – ведь он тоже годами не делал дальних переходов. Когда она заговорила о том, что можно бы немного сбавить темп, Керис буркнул что-то нечленораздельное о том, что они все равно не успеют засветло добраться до пункта назначения.

И действительно – по пустынным улицам давно уснувшего Кимила они шли уже глубокой ночью. Девушке бросилось в глаза великое множество комаров, которые с гудением пикировали на них. Улицы города были вымощены булыжником, из придорожных канав несло помоями и экскрементами. Когда они только входили в город, девушке бросились в глаза исполинские ворота, скупо освещенные факелами закрепленными по бокам от створок, Керис позаимствовал у одного из охранников (который самым бессовестным образом спал на посту) факел, который теперь им очень пригодился, потому что темнота была очень густая, хоть глаз выколи. И нигде по пути им не встретилось ни одного подвыпившего гуляки. Джоанна с сарказмом подумала, что если и есть в империи Феррит город, подобный Лас-Вегасу в Америке, то это уж точно не Кимил.

Дом Волшебства был освещен только сверху, скупым лунным светом, а стены его были темны, резные башенки зловеще выступали из темноты. Возле входа стояло четверо стражей-послушников, которые с подозрением смотрели на неожиданных ночных гостей.

Керис некоторое время вглядывался в лица стражников, а потом с легким удивлением заметил, что это послушники церкви.

Они отошли к темной стене, и Антриг подтвердил, что это действительно люди Церкви. Они тихонько отошли по темной грязной улочке, которая окольным путем вела на другую сторону площади. Из какого-то хлева доносилось хрюканье сонных свиней.

Вдруг они оказались подле маленькой, незаметной двери. Возле нее, словно кого-то ожидая, тоже сидели вооруженные люди. Они сидели возле небольшого костерка – ночь была довольно холодной. В свете факела стало видно обеспокоенное лицо Кериса.

– Что-то в Доме не видно огней? – сказал он озабоченно.

– И даже в помещении для послушников темно, – прошептал в ответ Антриг. Он мотнул головой, и на его лицо упала прядь густых седых волос. Легким движением руки отставной член Совета смахнул прядь в сторону. Джоанна поняла, что отсутствие света в этом большом здании обеспокоила обоих ее спутников. Что бы это могло означать?