– Моя дочь влюблена в тебя.

– Ерунда!

– Она влюблена и страшно ревнует. У нее просто судороги начинаются, когда я приближаюсь к тебе на расстояние десяти футов. – Мими говорила так, словно думала о чем-то другом.

– Ерунда. Может, у нее и осталось легкое похмелье от того состояния опьянения мною, в котором она находилась, когда ей было двенадцать, но никак не более.

Мими покачала головой.

– Ты не прав, ну да ладно. – Она вновь села рядом со мной на кровать. – Ты должен помочь мне выкрутиться из этой истории. Я...

– Ну конечно же, – сказал я. – Ты ведь маленький хрупкий цветок, нуждающийся в защите сильного мужчины.

– А, ты об этом? – Она махнула рукой в сторону двери, через которую несколько минут назад удалилась Дороти. – Неужели ты хочешь сказать... Но ты ведь отнюдь не впервые такое слышишь... Да и видишь тоже, если уж на то пошло. Не стоит беспокоиться о подобных пустяках. – Она улыбнулась той же полуулыбкой – темные, задумчивые глаза, слегка растянутые губы. – Если тебе нравится Дороти, можешь делать, что хочешь, только не надо разводить по этому поводу сантиментов. Однако, хватит об этом. Конечно же, я вовсе не хрупкий цветок. Ты никогда так не думал.

– Не думал, – согласился я.

– Ну вот, – как бы ставя точку, сказала она.

– Что – «ну вот»?

– Перестань кокетничать, – сказала она. – Ты знаешь, что я имею в виду. Ты так же прекрасно понимаешь меня, как я понимаю тебя.

– Почти так же, однако кокетничать начала ты, когда...

– Я знаю. Это была игра. Теперь я не играю. Йоргенсен выставил меня дурой, Ник, полной дурой, а теперь у него неприятности, и он ждет, что я ему помогу. Я помогу ему. – Она положила руку мне на колено, и ее острые ногти впились в мою ногу. – Полиция мне не верит. Как мне заставить их поверить в то, что он лжет, и что я не знаю об убийстве ничего кроме того, о чем уже рассказала?

– Вероятно, у тебя ничего не выйдет, – медленно проговорил я, – особенно если учесть, что Йоргенсен всего лишь повторяет то, о чем ты рассказала мне несколько часов назад.

Она задержала дыхание и опять впилась в меня ногтями.

– Ты сообщил им об этом?

– Пока нет. – Я снял ее руку со своего колена.

Она облегченно вздохнула.

– И, разумеется, теперь уже не сообщишь, верно?

– Почему не сообщу?

– Потому что это неправда. И он, и я солгали. Я вовсе ничего не находила в квартире Джулии.

Я сказал:

– Мы вернулись к тому же, на чем остановились совсем недавно, и я верю тебе так же мало, как верил тогда. А как насчет новых условий, к которым мы пришли? Насчет того, что ты понимаешь меня, я понимаю тебя, никакого кокетства, никакой игры, никаких шуточек?

Она беззаботно похлопала меня по руке.

– Ну ладно. Я действительно нашла кое-что – ничего особенного, просто кое-что – и не собираюсь показывать это полиции, чтобы помочь Йоргенсену. Ты ведь понимаешь мое состояние, Ник. Ты бы чувствовал бы себя также...

– Может быть, – сказал я, – но в создавшейся ситуации у меня нет причин действовать с тобой заодно. Твой Крис мне не враг. Я ничего не выигрываю, помогая тебе бросить на него тень.

Она вздохнула.

– Я много думала об этом. Полагаю, те деньги, которые я могла бы тебе дать, вряд ли тебя сильно заинтересуют, – она криво улыбнулась, – равно как и мое прекрасное белое тело. Но неужели тебе не хочется спасти Клайда?

– Совсем необязательно.

Она рассмеялась.

– Не понимаю, что означают твои слова.

– Они могут означать и то, что, по моему мнению, он не нуждается в том, чтобы его спасали. У полиции не так много против него улик. Он ненормальный, он был в городе в день убийства Джулии, а она его обкрадывала. Этого недостаточно для того, чтобы арестовать Уайнанта.

Она опять рассмеялась.

– А если я внесу свою лепту?

– Не знаю. В чем она состоит? – спросил я и продолжил, не дожидаясь ответа, на который и не рассчитывал. – Как бы то ни было, ты валяешь дурака, Мими. Крис в твоих руках за двоеженство. Подай на него в суд за это. Не стоит...

Она мило улыбнулась и сказала:

– Но я хочу оставить это про запас на тот случай, если он...

– Если он открутится от обвинения в убийстве, да? Знаешь, ничего не выйдет, девушка. Тебе удастся продержать его в тюрьме дня три. К тому времени районный прокурор снимет с него показания, проверит их и придет к выводу, что Йоргенсен не убивал Джулию, и что ты пыталась выставить районного прокурора посмешищем, а когда ты предъявишь свои жалкие обвинения в двоеженстве, прокурор пошлет тебя ко всем чертям и откажется возбудить дело.