Афра горько расплакалась, закрыв руками лицо. Афиноген не стал ее успокаивать, решив, что слезами она облегчит свою измученную душу. Наконец, Афра немного успокоилась, собралась с духом и направилась к человеку, охранявшему распятие с телом Камрина, пытаясь упросить его. Однако, опасаясь за себя и свою семью, охранник отказался отдать тело без приказа, даже за дорогой перстень.

Афра поняла, что остается идти к халифу. Она беспрепятственно добралась до дворца правителя и попросила встречи с ним. В конце концов, к ней вышел Паша-бек. Поскольку Афра была вне себя от горя, он не подумала воспользовалась гримом, и предстала перед советником халифа во всей своей красоте. Паша-бек впился в нее масляными глазенками и уже прикидывал, какую получит награду от повелителя, когда доставит красавицу к нему.

В то же самое время Афиноген мучился, проклиная себя за то, что позволил отпустить Афру одну в руки кровожадных палачей. Он хорошо знал, что халиф теряет голову при виде красивых женщин, но вдруг поймал себя на мысли, что вместе с боязнью за ее жизнь, почувствовал ревность.

– Неужели влюбился?! – вырвался голос из его груди.

Действительно, когда Мохаммад увидел Афру, он оцепенел. Перед ним стояла не женщина, а небесный ангел, красота которого не поддавалась описанию.

– Слава Аллаху, что создал на моей земле такой цветок! Кто ты, прекрасная пери? – восторженно спросил он.

– Меня зовут Афра.

– Твои имя почти что Афродита, богиня любви! У меня нет слов – передо мной действительно стоит сама богиня любви! Что же я сделал такого, что Аллах удостоил меня вашим присутствием? Что привело вас в мою страну? Обещаю выполнить любое ваше желание!

– Даете слово халифа? – спросила девушка, решившись идти до конца.

– Богиня любви сомневается в верности моих слов? Даю слово халифа во славу Аллаха исполнить любое ваше желание, если даже оно и невозможное!

Мохаммад не мог и подозревать, о чем попросит Афра. В его груди она разожгла столь сильный пожар, что потушить его было уже невозможно. Похоть затмила халифу разум, и он не мог уже ни о чем больше думать.

– Освободите юношу, распятого на кресте, во имя Бога прошу! Его тело должно найти покой, – сказала Афра, твердо глядя в глаза Мохаммаду с пылающими щеками и блестящими от волнения глазами, впервые в жизни по-настоящему почувствовав безудержную решимость.

Халиф заворожено смотрел на нее. Только слепой мог не заметить, что халиф влюбился решительно и бесповоротно, но требование Афры он посчитал за каприз.

– Да это не трудно, – отмахнулся халиф, не придавая значения сумасбродной, по его мнению, просьбе, и продолжал, – но почему все джейраны по своей природе не хотят попасть в руки человека, зная, что будут окружены заботой, любовью и вниманием?

– Может потому, что они ценят свободу больше!

– Свобода! Что это такое, любовь моя, богиня моей души? Каждый понимает свободу по-своему. Впрочем, не важно… Этот месяц для меня, видно, удачный. Он подарил мне Безумного ангела, который висит на кресте, радуя мой взор и подтверждая правильность моих, угодных Аллаху устремлений, и богиню любви, саму пришедшую припасть к ногам своего повелителя. Но за второй подарок я стократ благодарен судьбе и Всевышнему. А свобода, любовь моя, это власть. Власть сильных рук решит все! Вот этот добрый Безумный ангел – к чему привела его доброта? Что, разве ему народ помог? А ведь это за них он оказался на кресте! Ну, так пусть теперь ему его добрый Бог поможет, если мой Бог жесток! Я понимаю, смерть чужеземца не могла не затронуть такое нежное сердце, как ваше, но… Впрочем, не важно, не важно! Судьба моя, по-видимому, вы отправлена мне высшей силой!

Афра, которой безысходность придала неимоверные душевные силы, усмехнулась:

– Возможно, я же не с вашей планеты.

– Как? Вы тоже с Альдебарана, цветок мой? – восхищаясь ею, иронически проговорил халиф.

– Если хотите знать, то я и Камрин – мы оба с далекой планеты.

– Камрин?.. – продолжа иронизировать в любовном угаре Мохаммад. – Что-то это имя мне очень знакомо…

– Так это же тот, что висит на кресте, – подсказал Паша-бек.

– Неужели я забыл, дурак? – вполголоса проговорил халиф, и, снова обратив взор на Афру, продолжил:

– Может, скажете, что он еще был королем? И откуда пери о нем знает? – ревниво спросил он.

– Да, мы действительно оттуда, и он действительно король. Какой толк обманывать, мы оба говорим правду.

– Почему ты от его имени говоришь, ведь он мертв? – Мохаммад не заметил, как перешел на «ты».

– Для меня он всегда жив, – уверенно ответила девушка.

– Он твой брат или… – Халиф не договорил и с нетерпением ждал ответа.

Но Афра сама была в смятении и не знала, как ответить, ведь она всегда называла Камрина своим братом, а теперь, после смерти Ангелы, любовь жила в ее душе с удвоенной силой. И отдавать Камрина Афра никому уже не хотела, даже мертвого.

– Он мой жених! – заявила она. – И вы дали мне обещание, что снимете тело. Сегодня третий день пошел, как он распят. Надеюсь, вы сдержите свое слово?

Радушное и улыбающееся красивое лицо халифа сменилось гримасой раздражения. Он резко повернулся и вышел на балкон своего дворца, стоявшего на высоком холме на северной окраине мегаполиса. Чуть в стороне городские кварталы обрывались, а рощи миндальных и оливковых деревьев спускались по склонам плавными зелеными волнами, окунаясь в голубые волны Босфора.