Рассказ писался по заданной картинке для конкурса, однако не попал туда, потому что я сроки затянула, и по размеру в заданные рамки не влезла.
ОСИНСКАЯ ОЛЕСЯ
ПОСЛЕДНИЙ СЕЗОН ДОЖДЕЙ
Вступление:
Рассказ писался для конкурса, однако не попал туда, потому что я сроки затянула, и по размеру в заданные рамки не влезла. Задание было - написать рассказ по заданной картинке. Поэтому советую ее посмотреть сначала: http://samlib.ru/img/o/osinskaja_o/posledhiy_sezon_dozhdey/55.jpg
18 октября. День 1.
Непрерывный ливень, длящийся уже неделю, будто живой то мягко ластился к оконному стеклу, то с силой бил мощными струями по раме, то обманчиво отступал, чтобы вернуться через несколько секунд…
“А ведь только середина дня”, - раздраженно подумала Сашка, глядя из серого полумрака своей комнаты на полосатую серо-синюю мглу за окном. Темноту комнаты на мгновение прорезали тяжелые лучи света, ослепляя девушку - во дворе разворачивалась машина.
– “Неужели Макс?”
На стекле повисли мокрые разводы с желтоватыми отблесками. Девушка зябко повела плечами, медленно и бездумно провела пальцем по холодному стеклу, будто пытаясь остановить бегущие дорожки, и едва слышно выдохнула:
– Ненавижу сезон дождей…
***
Сашка быстро выскочила в коридор. Посомневавшись немного, заставила таки себя включить свет, на всякий случай натянула длинные до локтей рабочие перчатки и пошла открывать дверь. Помогла гостю снять плащ, забрала мокрый зонтик, приглашающе махнула рукой в сторону полутемной кухни.
– Ты так рано…
– Да, хотел тебя увидеть, - просто ответил Макс, усаживаясь за стол.
– И не только…
Мужчина открыл портфель, достал тоненькую папку и чуть подвинул ее в сторону Сашки.
Девушка отшатнулась. Вернулась глазами к дорогому кожаному портфелю, затем прошлась по фигуре, затянутой в черную форму, остановилась на руках в таких же как у нее перчатках… папка… работа… С силой сжала губы, пытаясь не сорваться на грубость. Сашку раздражало все - и его ухоженность, и уверенный взгляд, и даже аккуратно причесанные волосы. Девушка глубоко вдохнула, заставляя себя успокоиться, принесла две небьющиеся жестяные чашки, прямо туда бросила по ложке заварки, залила кипятком и подвинула одну своему гостю. “А Макс бы наверняка заварил его в чайнике. Макс все делает лучше, все делает правильно!”, - вдруг подумалось, и приступ непонятной злости на себя и гостя вспыхнул с новой силой.
Сашка отошла к окну, полминуты бездумно смотрела сквозь серую рваную пелену, затем не выдержала и на мгновение бросила взгляд на папку. И снова уставилась в окно.
– Не могу. Сам знаешь, мне сейчас нельзя работать, - выдохнула Сашка, с болезненным упорством глядя из полумрака кухни на мокрые разводы серо-синей вечерней мглы.
– Только хуже сделаю…
– Девочка сирота… “Новая жизнь”.
“Новая жизнь?..” - Сашка обернулась, на мгновение встретилась глазами с Максом. Редкое заболевание… неосознанный способ самоубийства. Человек засыпает, уходя в собственный выдуманный мир, где нет проблем, живы близкие и царит счастье… и не просыпается. Сколько бы в больнице не поддерживали пациента, он тихо угасает, по каплям теряя жизнь. Взрослые умирают за месяц. Дети быстрее… Умирают счастливыми…
– Нет, - оборвала гостя на полуслове девушка, резко отворачиваясь к синему провалу окна. Опустила голову, пряча глаза от собственного отражения.
– Не надо. Ты же знаешь… у меня… - “критические дни” чуть не вырвалась дежурная дурацкая шутка. Сашка замолчала. Уж лучше бы и правда критические дни.
– Да, знаю. У тебя “сезон дождей”.
– Вот именно!
– внезапно сорвался голос на визгливую, истеричную ноту.
– Ненавижу сезон дождей…
Захотелось вдруг выбежать из комнаты, грохнув дверью. Грохнув так, чтобы тоненько и противно зазвенели стекла, хлопнули в ответ форточки, впуская холод и уличную сырость, затаилась очередная нелепая обида на весь мир в целом и на Макса за компанию… и чтобы кто-то глубоко внутри с болезненным удовлетворением признал, что всегда может быть еще хуже. Сашка медленно вдохнула и выдохнула. “Не надо. Пожалуйста. Не лезь ко мне”, - мысленно попросила она, поднимая глаза и встречаясь в окне с отражением гостя.
– “Нет, лучше говори! Говори о чем угодно. Не уходи. Не оставляй меня одну”.
Гулко и назойливо, словно капли за стеклом, продолжали стучать слова.
– …Танечке почти восемь. Родилась в 20ХХ… 24 октября… Живет в детском доме. С рождения. Родители погибли, - Макс запнулся, пытаясь увидеть реакцию подруги.
– Понимаешь, что это значит? Вряд ли совпадение…
Сашка глубоко вздохнула, подавив желание заткнуть уши. Поежилась, обняла себя за плечи и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Зачем он напоминает? Зачем? Перестань!
В мозгу мелькнула неясная надежда - а вдруг… - и тут же мысль погасла, оставшись лишь болезненным напоминанием. Так не бывает. Слишком маленький срок, всего два месяца, никакие чудеса современной медицины не спасли бы ребенка Инны.
– Замолчи! Замолчи же!
Повисла тягостная тишина. Зато бесконечный монотонный дождь будто почуял передышку в разговоре и припустил с новой силой. Ничего… Она извинится. Потом. Она это знает. И он знает. Осталось всего две недели. Сезон дождей пройдет. Пройдет и эта ежегодная депрессия. И пацанка Сашка снова превратится в Александру Николаевну, обновит стрижку, сделает маникюр и наденет платье. Заварит чай как положено, купит торт, или даже испечет сама и позовет Макса в гости. И будет смеяться над шутками… А Макс вернет ей ножи, вилки и нормальные стеклянные чашки. Потом.