Вот и сейчас, перед тем как направить бомбардировщик на объект удара, майор Малыгин несколько встревожился: благополучно ли пройдет этот боевой курс над Берлином для их экипажа. Малыгин хорошо помнит, как еще во время войны с Финляндией командир эскадрильи капитан В. Дрянин на боевом курсе над Выборгом попал под сильный зенитный огонь врага. Он был ведущим в [9] девятке, и каждый сзади идущий экипаж должен был сбрасывать бомбы по сигналу его штурмана.

Выйдя на большой высоте в район железнодорожного узла, группа Дрянина легла на боевой курс. Впереди и с флангов застрочили крупнокалиберные пулеметы, показались первые разрывы зенитных снарядов. Штурман старший лейтенант Н. Денисенко, казалось, ничего не замечая вокруг, стал осуществлять боковую наводку и прицеливание по дальности. Вот он довернул самолет на восемь градусов вправо, потом, заметив, что цель стала сходить с курсовой черты влево, тут же нажал на кнопку красной лампочки. Дрянин координированно развернул бомбардировщик на три градуса влево. Мигнув белой лампочкой, штурман приказывал - так держать! И командир, «уцепившись» глазами за темное облачко, находящееся впереди, повел машину строго по прямой. Ветер был встречный, большой силы, и потому пребывание группы на боевом курсе, естественно, увеличивалось. А зенитчики хотели сбить группу бомбардировщиков с курса, расстроить их боевой порядок. Вот один снаряд угодил в оконечность правого крыла самолета Дрянина и оторвал небольшую часть ее. Осколки прошили заднюю часть фюзеляжа, был ранен стрелок-радист старшина И. Карпов, раскровило плечо летчику.

–  Бросайте бомбы!
– закричал старшина.
– Впереди непроходимая стена огня.

Но ни Дрянин, ни Денисенко не отозвались в это, казалось, самое критическое время на призыв своего боевого товарища. Они не могли свернуть с боевого пути. Это расстроило бы боевой порядок, расшатало его, и кто знает, куда полетели бы тогда их бомбы… Чувствуя огромную ответственность за конечный результат полета, Денисенко продолжал командовать:

–  Так держать! Так!

По отрыву первой бомбы с флагмана полетели фугаски и со всех сзади идущих самолетов. Вот они настигли железнодорожные составы, груженные военной техникой, боеприпасами, и огромные столбы пламени и черного дыма взметнулись вверх.

–  Попали, в цель попали!
– радостно кричал Денисенко.

В то же мгновение зенитный снаряд угодил в хвост корабля. Машина клюнула носом и стала беспорядочно падать. [10]

–  Всем покинуть самолет!
– приказал Дрянин.

Капитан, напрягая последние силы, повторил свое приказание и потом, ухватившись за рукоятку фонаря кабины, с трудом отжал ее. И тут же его, точно пылинку, выбросило вон. Распустив парашют, он огляделся вокруг. Денисенко и Карпова в воздухе не было. «Погибли», - подумал Дрянин, и сердце его защемило. Огромной силы ветер понес парашютиста на восток. Вскоре он приземлился за передним краем наших войск, стоящих на Карельском перешейке. Дрянина, обгоревшего и обмороженного, подобрали пехотинцы, оказали необходимую медицинскую помощь. А через неделю капитан уже сидел среди нас и рассказывал, как проходил полет, при каких обстоятельствах погибли его боевые товарищи. [11]

–  Но с боевого курса мы не сошли, цель уничтожили, - заключил свой рассказ капитан Дрянин.

…Малыгин приготовился для бомбометания. Еще раз бросив на землю пристальный взгляд, он громко сказал:

–  Боевой курс 210.

–  Есть, 210!

И сразу же Щелкунов прекратил маневрирование самолетом. Он старался как можно точнее сохранить заданную штурманом величину боевого курса. Где-то рядом слева разорвался зенитный снаряд, отчего самолет мгновенно «вспух» и подался в сторону.

–  Нет, проклятый фашист, нас не свернешь с пути!
– вслух сказал командир и тут же повернул машину на прежний курс.

Десятки прожекторов обшаривают небо. Вот они «зацепились» за чьи-то впереди идущие корабли. И точно по команде, к ним пристроились другие. Зенитные батареи все чаще и чаще посылали ввысь смертоносные снаряды. Малыгин дважды мигнул белой лампочкой, что означало: держать так. А еще через несколько секунд он громко сказал:

–  Сбросил, маневр!

Облегченный бомбардировщик сразу пошел вверх, потом в сторону, вниз. Это Щелкунов, маневрируя, уходил от разрывов зенитных снарядов.

–  На земле взрывы, пожары, - докладывал стрелок-радист сержант Масленников.

–  Это за Москву!
– громко прокричал Щелкунов. Звук его голоса потонул в шуме моторов, в пальбе зениток.

Десятки серий бомб сыпались с борта самолетов Тихонова, Юспина, Крюкова, Водопьянова и многих других наших летчиков, принимавших участие в бомбардировке фашистского логова. Отойдя далеко от цели, наши авиаторы долго наблюдали, как в гитлеровской столице разгорались пожарища, рвались крупные бомбы, сбрасываемые все новыми и новыми экипажами.

Обратный полет проходил при сильном попутном ветре, сокращавшем путевое время. Скоро горизонт прорезала алая полоска, с каждой минутой она становилась все ярче и ярче. Это утренняя заря - предвестница нового дня - шла навстречу воздушным воинам. Она первая [12] приветствовала своих бесстрашных и мужественных соколов, ведущих борьбу с фашистскими варварами.

За час до подхода к острову Сарема самолеты начали пробивать облачность. И когда показался аэродром, летчики, не делая круга, пошли на посадку. Их встречали боевые друзья - техники и авиационные специалисты. В эту ночь они не смыкали глаз, ждали, волновались. Да и гитлеровские летчики не давали покоя. Оказывается, как только наши бомбардировщики улетели на задание, «юнкерсы» нагрянули на аэродром. Их агент, находившийся на острове, с земли дважды сигнализировал цветными ракетами. Однако все наши посты, расположенные на аэродроме и вокруг него, перехитрили и парализовали врага. По приказу начальника аэродрома в воздух было выпущено множество цветных ракет. И это смешало планы вражеских летчиков: бомбы летели мимо цели.

Зато наши летчики выполнили задание успешно. Они нанесли сокрушительный удар по Берлину. Усталые, но довольные, экипажи делились результатами своей нелегкой работы.

–  Дорогу к фашистскому логову мы знаем теперь хорошо, - сказал командир эскадрильи Николай Васильевич Крюков.
– И полетим по ней еще не раз!

И через сутки советские летчики один за другим вновь стартовали на Берлин. Надо сказать, Балтика и на этот раз не радовала погодой: снова многослойная облачность. Высота ее отдельных грозовых «наковален» доходила до 6-8 тысяч метров. Метеоусловия сложнейшие, а нужно пройти точно по курсу тысячи километров туда и обратно. Теперь фашисты, конечно, напрягут все силы, чтобы помешать нам прорваться к Берлину. Снова на пути бомбардировщиков будет множество трудностей и преград.