— Отчасти ты прав… — начал говорить Харава, и в это мгновение Тарп нанес удар. Нож был у него в рукаве. Наверное, это движение было отработано за годы тренировок. Лезвие стало продолжением кулака, когда последний уже летел к сердцу Лука, и, если бы не тень, мелькнувшая над столом, тот бы не успел отстраниться. Хотя…

— Твое упорство достойно уважения, — выговорил Харава и опустил посох.

Тарп сжал губы и отбросил рукоять ножа туда же, куда только что улетело его лезвие. Лук с напряжением выдохнул, медленно встал, отошел на шаг.

— Садись, — усмехнулся Харава. — Садись, парень. Конечно, я далеко уже не тот, но пока еще могу справиться и с десятком таких, как этот старшина южной башни Хилана. Хотя справедливости ради замечу, что таких воинов, как Тарп, у Квена мало. Очень мало.

— О каком поручении ты говорил? — через силу вымолвил Тарп.

— Вот. — Харава выудил из-за пазухи темный лоскут, медленно разорвал его на три части. — Эта тряпочка вымазана в моей крови. Если бы не она, Хантежиджа не нашел бы меня, и даже сиун ему не помог бы. Белый сиун годами кружил по Аку и, хотя я жил в этом городе, не мог меня найти. Но теперь с играми пора заканчивать. Я дам каждому по кусочку ткани. Ты сейчас отправишься в Хурнай, мы в другие стороны. Пусть будет три следа. Но ты можешь не волноваться. Держи лоскуток в руке. Через час он начнет тлеть, тогда ты его отпусти. И все. След оборвется.

— Опять колдовство? — скривился Тарп.

— Если бы в Текане были запрещены песни и кто-то в твоем присутствии вдруг запел, ты тоже испытывал бы отвращение? — устало спросил Харава и подвинул лоскут Тарпу. — Это твоя работа за снадобье.

— Далеко ли я уйду за час? — поинтересовался старшина.

— Возьми его лошадь, — кивнул на Лука Харава. — А я с ним поделюсь своей. Все-таки мы почти родственники. И пусть я не Сакува, но у нас с ним один сиун на двоих. Да, и мешок не забудь с продуктами. До Хурная путь не слишком близкий, проголодаешься.

— Харава! — окликнул лекаря Лук, едва за окном отстучали копыта лошади, на которой ускакал Тарп, потому что Харава сидел, закрыв глаза.

— На, — протянул лоскут ткани Луку лекарь. — Хантежиджа идет сюда. Быстро идет. На разговоры у нас осталось мало времени. Минут пять, не больше. Но знай, ничего о твоем отце и о твоей матери я тебе не скажу.

— Почему? — прошептал Лук.

— Потому что то, что я могу тебе сказать, парень, тебе не понравится, — отчеканил Харава. — И потому что ты должен это узнать не от меня. И потому что я в этом не участвую. И потому что все это, слышишь, все вот это, что сейчас происходит, повторяется уже не в первый раз и заканчивается всегда одним и тем же!

— Пагубой? — предположил Лук.

— Смертью, — ответил Харава. — Смертью такого, как ты. Иногда смертью такого, как я. Но она упорная. Она всегда была упорной. Хотя если бы…

— О ком ты говоришь? — спросил Лук.

— Уже молчу, — опустил голову Харава.

— Что за снадобье ты дал Тарпу? — спросил Лук.

— Это не снадобье, — пробормотал Харава. — Это всего лишь очень густое, очень крепкое и очень сладкое туварсинское вино. Отличное вино. Оно подобно жидкой смоле. Очень дорогой смоле. Но это не снадобье. И на пергаменте нет никакого заклинания. Бессмысленный набор значков. Поверь мне.

— Так оно не поможет воеводе? — спросил Лук.

— Поможет, — усмехнулся лекарь. — Ему помог бы даже пузырек с соленой водой. Считай, что я его побаловал сладким. Он ведь не такой уж мерзкий тип, этот Квен. А когда-то ведь был, пожалуй, отличным парнем, вроде Тарпа. Но жизнь так повернулась… Его проблема в голове, Кир, поэтому и лечить надо ему голову.

— Срезав с нее уши, — зло буркнул Лук.

— Зря, — вздохнул Харава. — Никто не заслуживает мучений, даже тот, кто заслуживает смерти. Ладно. Поспешим.

— Что мне делать? — спросил Лук.

— Что хочешь, — ответил Харава. — Ты ничего не сможешь изменить.

— Я убил Ваппиджу, — сказал Лук. — Скакал на его коне, проскакал более двух сотен лиг за ночь. Потом убил и его коня.

— И коня Хантежиджи тоже ты убил? — усмехнулся Харава.

— Да, — твердо сказал Лук.

— Так вот, парень, — наклонился вперед Харава, — тебе повезло. Ты сумел убить дуболома из Пустоты, у которого была пропасть силы, но не было мозгов. А у свирепого воина, который имеет и то и другое, был маленький, ласковый котенок. Да, он временами становился лошадью и вез на себе страшного и свирепого воина. Но ты убил котенка. А от воина нам уже пора уходить.

— Еще я убил Хозяина Дикого леса, — бросил Лук.

Харава, который уже поднялся, замер. Обернулся, прищурился, глядя на Лука.

— И как-то изменил цвет глаз. И движешься, не выдавая себя. Впрочем, последнее — не твоя заслуга. У тебя что-то висит на груди, что скрывает тебя.

— Это? — вытащил глинку Лук.

— Ты смотри! — расхохотался Харава. — Ну ведь до чего же настырная баба! Сохранила!

— Что за баба? — спросил Лук. — Что сохранила?

— Мать твоя, — прищурился Харава. — Вот эту глинку сохранила. Ладно, некогда болтать, но одно скажу. Одна из Пагуб случилась вот из-за этой черепушки. Так что не мни себя, парень, умельцем, каких мало. И Хозяина Дикого леса ты мог убить только случайно, да еще применив какое-то действенное колдовство или особое оружие. Так?