«Нега! — холодом обожгло Лука. — Или Лала? Убили? Всю семейку убили?!»

— А из Хилана народ бежит, — продолжал размахивать руками Харк. — Боятся все чего-то, говорят, что Пагуба в город пришла. Как это так? Вокруг нет Пагубы, а в Хилане Пагуба? Опять же говорят, что нечисть там какая-то образовалась, но храмовники ее не трогают. А кого трогают, те, как обычно, простые люди. Пагубы все ждут. Из-за этого числят убийцами всех, чьих родных в мешках вывесили!

— В мешках? — поинтересовался Лук, отправляя в рот очередную ложку наваристой каши. — И большая была семейка?

— Ну, — Харк почесал затылок, — по-разному говорят, но большинство сходится, что родителей его порубили, а потом в болоте поймали и тех, кто их укрывал. А девку вроде как вообще в другом месте взяли. На реке, что ли. Так вот, девка теперь в клетке, а остальных подвесили на столбах. Нет, ну понятно, солью засыпали, да в мешки, чтобы не стухли раньше времени, только головы торчат. Один вроде бы слепец…

— Ладно. — Не чувствуя вкуса пищи, Лук положил ложку. Горло жгло, в груди что-то ухало, виски горели, холод, холод опасности пополз по спине. Вот только боль, которая пронзала грудь, была больше опасности, в тысячу раз больше. — А что там с рыбной лавкой?

— Ах да! — вспомнил Харк. — На противне одиннадцать ракушек.

— Посчитал? — рассмеялся Лук.

— И половины секунды хватило, — гордо задрал нос Харк.

— Тогда все, давай спать, — зевнул Лук.

— Посуду только помою, — вскочил на ноги Харк.

— Завтра, — снова зевнул Лук, но тут же приложил палец к губам и показал Харку кулак.

Тот замер, хлопая глазами.

— Только не храпи, — попросил Лук, поднимаясь на ноги и открывая крышку сундука, — услышу хоть звук, парень, уволю без содержания.

— На боку буду спать, — пообещал Харк и с ужасом посмотрел на задернутое тканью окошко, потом перевел взгляд на дверь. — Запереть дверь-то?

— Завтра все разговоры, завтра, — снова зевнул Лук и задул лампу, после чего прикрыл Харка крышкой. — И дверь я закрою завтра. Мы в Намешских палатах, а не на тракте и не в хиланских слободках, если ты забыл. Тут некого бояться, парень.

Последние слова он бормотал чуть слышно. Уже в темноте он прошел в свою комнату, заскрипев досками, присел на кровать, собрал одеяло и неслышно, так, как учил своих приемышей Курант, вернулся обратно, положил одеяло на топчан Харка и прислонился к каменной стене возле печи, в которой продолжали мерцать угольки.

— Простите меня, дорогие мои, — вымолвил неслышно, одними губами.

Убийца появился через час. Дверь стала медленно открываться, и Лук с тревогой понял, что все это время он не слышал ничего, кроме напряженного сопения Харка в сундуке. Убийца двигался бесшумно. Сначала из-за приоткрытой двери показался выставленный кинжал. Лук стиснул в левой руке нож, в правой — извлеченный из ножен меч. Печка, от которой в комнатушке было жарко, почти не давала света, но и будь зажжена лампа, брошенное на топчан одеяло явственно напоминало укрывшегося человека.

Убийца почувствовал обман слишком поздно. Сначала он решил убить слугу, наверное, не посчитал шестнадцатилетнего парня достаточно серьезным противником и понадеялся, что будет сеять смерть поочередно и бесшумно, но, когда его рука легла на плечо куклы, он все понял. Убийца развернулся, как кошка, успел отбить кинжалом брошенный Луком нож, выхватил меч, но тут же понял, что сделал это слишком поздно. Зашипев, подобно змее, он попытался зажать рану чуть ниже уха и повалился на пол.

— Вылезай, — прошептал Лук Харку, закрывая дверь.

Того трясло мелкой дрожью. Когда Лук зажег лампу и слуга увидел лежавшего на окровавленном полу убийцу, Харка затрясло еще сильнее. Лук перевернул труп, сдернул с лица неизвестного маску. Пепельные густые кудри рассыпались по полу. Перед ними был крепкий молодой мужчина лет двадцати пяти. Лук поднял с пола меч. Он был похож на меч Куранта, разве только выглядел поновее.

— Кто это? — просипел Харк.

— Это убийца из клана Смерти, — сказал Лук и показал отметку с изображением багрового щита на четыре пальца ниже гарды. — Если бы ты прошел по улице Рыбной не останавливаясь, скорее всего, его бы здесь не было. Впрочем, не поручусь. Ты умеешь молчать, Харк?

— Да, — судорожно прошептал тот, с опаской покосившись на меч.

— Тогда… — Лук выложил на стол пять серебряных.

— Тебе больше не нужен слуга? — сморщил нос Харк.

— А ты не боишься им оставаться? — спросил Лук.

— Так разве на меня он охотился? — удивился Харк. — Может, он вовсе по ошибке… Хотя ведь вся эта кутерьма в Текане… Подожди! Так это ты?

Харк побледнел еще сильнее, хотя и так был белее белого.

— У тебя ведь была мать? — спросил Лук.