В одном деле суд Финляндии вынес решение об аресте счета российской организации в банке Финляндии в порядке предварительного обеспечения иска, предъявленного к ней в арбитражном суде при ТПП РФ. Более сложная ситуация возникла в другом случае. В 1992 - 1993 гг. в нидерландских судах рассматривалось дело по иску "Севрыбхолодфлот" (Мурманск) к компании "Гранойл инк.". Суть дела в следующем: российское предприятие сдало в аренду (тайм-чартер) голландской компании судно для перевозки растительного масла из Аргентины. Во время перевозки масло смешалось с дизельным топливом. В соответствии с контрактом спор должен был рассматриваться в арбитраже в Нью-Йорке. При прибытии судна в Роттердам на основании требования компании по решению нидерландского суда был наложен арест на судно в порядке предварительного обеспечения иска. Требуя отмены решения, истец ссылался на п. 2 ст. 16 Договора о торговом судоходстве между СССР и Нидерландами от 28 мая 1969 г. В этом пункте предусматривалось, что на территории одной из договаривающихся сторон не будет налагаться арест на судно, принадлежащее другой договаривающейся стороне, в связи с любым гражданским делом, упомянутым в п. 1 ст. 16. В п. 1 говорится о том, что каждая из сторон (т.е. государств) обеспечит возмещение по претензиям на основании решения, вынесенного судом другой стороны. Суд не согласился с доводами истца и отказал в иске, в частности, потому, что речь шла не об обеспечении иска, подлежащего рассмотрению в суде Нидерландов, а о предварительном обеспечении иска, подлежащего рассмотрению в арбитраже в третьей стране.

4. В гл. 18 и в настоящей главе учебника была сделана попытка изложить раздельно проблемы, связанные с рассмотрением дел в области международного частного права в государственных и третейских судах. Международная практика говорит о том, что в реальной жизни все эти проблемы тесно между собой связаны. Характерным примером такого рода является практика рассмотрения в судах ряда стран претензий швейцарской фирмы "Нога" (NOGA) к российскому государству и к российским организациям. Напомним суть этих дел:

Начиная с 1993 г. в Арбитражном суде Стокгольма, в МКАС, а также в государственных судах ряда стран стали рассматриваться иски сторон как по соглашению, так и по контрактам, заключенным с различными российскими организациями.

В решении МКАС от 4 октября 1999 г. так же, как и частично в решении от 19 января 1996 г., было четко определено, что МКАС компетентен рассматривать споры только из контракта от 29 января 1992 г. между спорящими сторонами, но не из кредитного соглашения от той же даты между Правительством РФ и фирмой "Compagnie Noga d'Importation et d'Exportation S.A.", в котором была предусмотрена юрисдикция арбитража в г. Стокгольме.

В заключенном кредитном соглашении содержалась ст. 15 ("Право, юрисдикция и отказ"). Согласно этой статье к кредитному соглашению подлежит применению швейцарское право. Было также предусмотрено, что, если споры не будут решены мирным путем, они должны рассматриваться в арбитраже в Стокгольме. Далее было предусмотрено, что все споры должны решаться в соответствии со швейцарским правом. Вынесенное арбитражем решение является окончательным и обязательным для обеих сторон. Стороны обязуются отказываться от обжалования такого арбитражного решения, и заемщик (получатель кредита) отказывается от любых прав иммунитета в отношении исполнения любого арбитражного решения, вынесенного против него в связи с этим кредитным соглашением.

В соответствии с предусмотренной в кредитном соглашении процедурой арбитраж был сформирован и в 1997 г. вынес решение, удовлетворив иск компании "Нога".

На основании этого решения арбитража в порядке принудительного его исполнения по решению судов ряда стран были арестованы счета некоторых российских организаций. Во Франции - банковские счета Посольства РФ, Торгпредства РФ, Представительства РФ при ЮНЕСКО и еще десятки банковских счетов, прежде всего в Парижском Евробанке (дочерней структуре Центрального банка РФ). Арест был также наложен в порту французского г. Бреста на российское парусное судно "Седов", находившееся там для участия в регате, и российские военные самолеты, выставленные на авиасалоне в Ле Бурже. Такого рода действия судебных властей привели к тому, что Россия перестала участвовать в ряде крупнейших международных выставок в Германии, Великобритании и США.

Наложение арестов обосновывалось судами ссылкой на отказ российского государства от иммунитета. В отношении приведенного текста условия кредитного соглашения об отказе от иммунитета в отношении принудительного исполнения решения арбитража прежде всего возникает вопрос, в каком порядке и каким образом были уполномочены дать такое согласие лица, подписавшие это соглашение. Можно предположить, что представители обоих министерств, подписавших это кредитное соглашение (а до него было заключено первое соглашение еще в 1991 г.), были уполномочены на заключение соглашения на основании распоряжения Правительства РФ. Было ли в этом распоряжении указание на отказ от иммунитета? Исходя из существовавшей тогда практики принятия распоряжений такого рода, вряд ли они были уполномочены на это. Имеются основания и для сомнений в отношении наличия полномочий и на заключение вообще этого кредитного соглашения и связанных с ним контрактов, подписанных в тот же день (29 января 1992 г.).

Что же касается толкования и применения приведенной формулировки ст. 15 об отказе от иммунитета, то следует высказать следующие соображения.

Во-первых, согласие государства на рассмотрение его спора в арбитраже не должно толковаться таким образом, что государство отказывается и от иммунитета от обеспечения иска, и от иммунитета от принудительного исполнения, поскольку это самостоятельные виды иммунитета. Наличие арбитражной оговорки должно в отношении подчинения государства юрисдикции общих судов пониматься таким образом, что оно дает согласие на рассмотрение в таких судах лишь вопросов о действительности или толковании арбитражного соглашения, арбитражной процедуры; или отмены решения арбитража, если соответствующий суд обладает компетенцией на рассмотрение вопросов такого рода. Такой вывод следует из проекта статей о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности, подготовленных Комиссией ООН по международному праву.

Во-вторых, применение сформулированного самым общим образом крайне неудачного, на мой взгляд, положения об отказе от иммунитета неизбежно должно войти в противоречие как с положениями обязательных для государств - участников международных соглашений (прежде всего Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г.), норм и принципов международного права, так и с законами об иммунитете (в тех странах, где они приняты) и прецедентами (обычной практикой судов по аналогичным делам в отношении иммунитета от принудительного исполнения решений). Конечно, эта практика различна в разных странах и не всегда совпадает.