Гарн повернулся к нему. — Они пересекли черту: стали немертвыми.

Газад опять поглядел на линию бывших людей, двадцатую часть его армии, взятой за одну ночь. — Что теперь? — спокойно спросил он.

— Огонь, — ответил Гарн и приказал бросить факелы через стены. Дождя не было очень давно, заледеневшие кусты во рву задымились, потом занялись и вспыхнули ярким пламенем. Вот теперь стала видна огромная толпа немертвых, одетых в белые саваны. Свет пламени, казалось, потревожил их — они подняли руки, защищая глаза и что-то ворча. Потом отшатнулись от круга света и отступили к утесам.

Вампиры позади, вампиры впереди. Возможно их скрывала тьма, если даже волки, избегавшие местность на лиги вокруг, не увидели и не унюхали ничего. Фазад внимательно оглядел их. — Где же они прятались? — спросил он, поворачиваясь к своим советникам.

— Ждали, просто ждали, пока один, еще больший враг, не возьмет над нами верх, — ответил Кригган.

— И кто же этот другой враг? — поинтересовался Фазад.

Кригган повернулся, его мудрые глаза уставились на мальчика. — Даже волки почувствовали его, парень. Его зовут отчаяние. Те, кто на утесах, сдались ему без боя. Это наш единственный самый могущественный враг, именно с ним нам надо сражаться изо всех сил. Разве вся темная ночь Исса не служит одной цели: запугать смертных, подчинить их своей воли, лишить их надежды, и, в результате, заставить преклонить колени перед ним, когда он придет на землю и превратит их в рабов?

Он тяжело вздохнул. — Но в Книге Света написано, что пока в сердцах людей живет надежда, и пока горит звезда Светоносицы, Исс не в силах поработить этот мир. И только тогда, когда погаснут все огни, а каждый мужчина и каждая женщина потеряют надежду, только тогда он сможет ступить на землю.

Фазад кивнул, соглашаясь. Он опять поглядел на верхушки скал, но теперь там уже не было никого.

— То есть пока мы верим, они не могут победить нас.

— Только пока мы верим, — согласился Кригган.

Фазад собрал совет. — Волки не видят ничего, но я чувствую врага. Они вокруг нас. Должны ли мы повернуть обратно и попытаться спасти Имблевик?

Матач медленно поднялся. — Вы все слышали предсказателя. Вернуться — сдаться, отчаяться, а Исс становится сильнее с каждой отчаявшейся душой, утратившей веру в Ре. И как мы можем спасти город? Те, души которых были опустошены мыслями о близких, думали, что могут помочь им. И что хорошего произошло с ними? Вместо того, чтобы помочь своим родным, они стали их врагами, жаждущими только их крови. Но мы, те, кто остались, знаем, что единственный способ спасти тех, кого мы любим — идти вперед. Мы должны достичь Тире Ганда, и сразиться с Червем в последней битве.

— Но мы прошли не больше сотни лиг пути, — мрачно заметил Фазад.

— Да, сто из пятисот. Опять отчаяние. Но неужели ты думаешь, что Ре забыл о нас? Это наше дело, мой король: делать чудеса. И мы сотворим чудо, вот увидишь. — Он повернулся к Криггану, который кивнул при этих словах и торжественно сказал «Аминь», которое повторили все члены совета: Фазад, Матач, Гарн и Валанс.

— Тогда вперед, — воскликнул Фазад. — Мы зря теряем время: сейчас должен быть рассвет, а мы еще не в дороге. — Он махнул рукой, и трубач опять протрубил, на этот раз веселее. Оставшиеся солдаты образовали колонну и прошли маршем через проклятый город. Позже Фазад сообразил, что так и не узнал его имя.

Они шли все дальше и дальше на юг, по направлению к обширным пустошам на юго-западе Суррении, где дующий без преград ветер образовал песчаные дюны за десятки лиг от побережья Внутреннего Моря. Согласно карте Фазада дорога, которая когда-то вела в город, сейчас находилась под поверхностью моря.

О ее направление можно было догадаться только по дюнам высотой в пятьдесят футов, которые ветер надул над ней. Армия рыскала между ними, пытаясь найти дорогу, но она была похоронена столетиями назад. Где-то на востоке находился порт-призрак Горвост; за ним солончаки, и только за ними — Оссия.

Фазад ехал в состоянии, похожем на транс: половина его была с армией, а половина с бегущими волками. А далеко впереди он видел батальоны с масками-черепами на лицах, жгущие города и рыбацкие деревушки, в которых жили люди, сопротивляющиеся жрецам Темного Бога.

Ландшафт медленно изменялся: гигантские дюны сменились унылыми пустошами с песчаным тростником и соснами; край Леса Дарвиш, находившего слева от них, отдалился, стал почти невидим в темноте. Они почти подошли к уничтоженным деревням: волки ждали их там, скрючившись по сторонам дороги и прижав уши к затылку. Где-то вдали ревели костяные рога. Ловушка готова была захлопнуться. Фазад и члены совета попытались найти следы прошедших легионов Червя, и не нашли ничего.

Они разбили лагерь, не зажигая костров, быстро и мало поели, и над лагерем воцарилась тишина, казавшаяся еще более мрачной после шума ходьбы. Волки лежали по периметру как собаки, такие же усталые, как и люди. Солдаты больше не беспокоились о том, как близко к ним расположились звери: в этом темном мире волки, внезапно, оказались их единственными союзниками.

Гарн приказал провести перекличку: еще тысяча солдат исчезла неизвестно каким образом. В легионе осталось восемь с половиной тысяч человек.