Макс вытаращил глаза, не ожидав услышать слово «пидор» из уст гея.

– Че-го? – заржал он. – Это коллега мой, вообще-то. Примерный семьянин.

– Ясно. Ну, вот пусть вокруг своей жены и прыгает, - невозмутимо ответил ревнивец.

Ну что ж, у каждого свои заморочки - призрак горластого Костика, например, немного напрягал и Дездемона:

– А этот поющий, блядь, фонтан, надеюсь, больше здесь не появится?

Илья засмеялся, переворачиваясь на живот и укладывая голову на скрещенные руки.

– Можешь не волноваться об этом. У меня нет склонности усложнять себе жизнь.

Дымов согласно угукнул, закрывая прения.

– А теперь, может, отдашь мне одеяло, ирод? – вкрадчиво поинтересовался миротворец.

– Какое одеяло? На работу скоро!

– Какая работа в субботу?

– Серьёзно?

– Да ну тебя! Растолкал ни свет ни заря…

И аллигатором закопался под одеяло, прижимаясь к удивлённому Максиму. Тот перебирал в голове все события недели, пытаясь понять, где же он потерял пятницу. Смирившись с ранним слабоумием, повернулся к довольному любовнику и решил задать свои вопросы, пока и их не забыл.

– Слушай, Аваров. А как ты узнал, где я работаю?

– Якобы такси, что везло нас от спорт-бара, на твою контору записано. Я номер пробил.

Чёрт. Об этом Дымов как-то не подумал.

– А зачем Рахимова нам слил?

– А твоя сладкая попка не обидится, если я скажу, что из принципиальной гражданской позиции, а не из-за неё?

– Я уточню её позицию по этому вопросу и дам тебе знать, - ернически процедил владелец обсуждаемой обожЕ*, в душе радуясь, что насчёт Ильи Муромца он не ошибся.

– Слушай, Дымов, - перебил его ёбарь-богатырь. – А как же ты выскочил из мира натуралов прям мне в ручки, а?

Он вдруг начал неуклюже взыгрывать, пощипывая любовника за стратегически важные места.

– Как-как, - вздохнул Макс. – Условно-досрочно.

– Ну-у, я, как твой надзиратель, не дам тебе вновь вернуться к своему страшному прошлому.

Дымов неприлично заржал и почему-то подумал, что бедный Карен Ашотович так и не узнает, что он потерял.

Примечания:

обожЕ (ударение на последнем слоге) = довольно старое, изначально шуточное слово наверное поздних советских времен. Скроено по образцу "протежЕ" - то есть объект обожания.