Меня спасли, потому что уходить из жизни я решил в домашней обстановке в своей комнате, в которую мама по случайности заглянула и застала меня, захлебывающегося в рвоте. По счастливой случайности они вернулись раньше, чем хотели.

По несчастливой случайности - да спасли, быстро довезли до больницы, благо находится она рядом и там, после целой кучи анализов и подхваченной язвы желудка, выяснилось, что у меня еще и рак. И, несмотря на все свои попытки уйти из жизни я хочу жить, а получилось с точностью до наоборот.

Про красавицу

– Эй парень, - Густаф подзывает меня трясущейся рукой и просит наклониться, чтобы что-то сказать. – Она у тебя просто красавица.

Михаль тоже решила походить со мной на эти встречи. Это на самом деле классно и вроде как даже закрепляет за нами статус парочки. У нас есть общее дело. Когда у человека с другим человеком есть, что-то общее, то это просто супер. И это супер еще потому, что помогает забыть о недугах и проблемах.

Михаль разговаривает с новоиспеченными товарищами по фронту, а я стою рядом с Густафом не отвожу от нее взгляд. Да старик прав, она у меня просто красавица.

Про тупых

Вероника считает, что я, как и многие другие – просто заблудшая душа. Но если каждый день буду восхвалять Господа Всемогущего, то болезнь от меня отстанет. Она дает слово и приводит в пример много уникальных случаев исцеления. Проблема в том, что верить на слово – не моя прерогатива. Уж такой я человек, пока не увижу факты – не поверю. Ни одного из тех счастливчиков, которых якобы вылечил Бог, я не знаю. Зато я знал Хлою, которой Бог не помог, знал моего пса Питера, знал Агату.

Но Вероника продолжает убеждать меня в обратном.

Ветка - спасательный круг, брошенный судьбой прямо в жир мировой монашки Вероники, в котором я утопаю.

Ветка без яблок, теперь уже и без листьев, до сих пор тыкается испещренной бородавками рукой в мою комнату. Бог пощадит ветку? Вряд ли. Дела Ему до веток нет.

Меня и это злит. Срываюсь и ору во всю мощь на богобоязненную женщину.

Почему они не понимают, что мне это не поможет? Какой к чертям собачьим Бог? Когда я болею, умираю…

Да это просто в мозгу, в голове не укладывается, что через какие-то там считанные месяцы меня не будет. Все изменится. ВСЕ!

– Послушай, пожалуйста. Тебе не стоит бояться, - она говорит, так, словно только что дух святой проник в ее тело.

– Заткнись, - кричу, срывая голосовые связки.

Какая же она тупая!!! ТУПАЯ-тупая-Тупая-тупаЯ идиотка, возомнившая себя всезнающей.

– Пошла нах*й. Пи*дуй отсюда, ты ничего не понимаешь.

Ее спокойствие заставляет меня прийти еще в больший ужас. Я уже давлюсь слюной, ожидая услышать вердикт – «Не рак это, а бес парня попутал».

Выдохся. Без сил лежу на кровати и глотаю слезы, в комнату с опозданием врывается мама и заклинает меня успокоиться. Но я, чувствуя прилив сил, переключаюсь на нее:

– Да как же ты не понимаешь! Я умру! Нахер мне ваш Бог сдался?

И в тоже время я чувствую себя гораздо выше обстоятельств, на голову. Мудрее… опытнее обеих женщин. Мама в слезах выбегает. Все происходит настолько быстро, что просто не успеваешь замечать мелочи.

Вероника садится ближе, стул страдальчески скрипит под весом ее жирной жопы.

– Феликс, - обращается она даже не ко мне, а будто в пустоту. – Мой муж умирал на моих руках.

Пухлые пальцы Вероники познали горе. Они ощутили, как человека покидает душа и обмякает его тело.

– Перед смертью он сказал мне…

Про цитату

«Умирать не страшно, не видеть тебя страшнее».

Пополнит коллекцию цитат на стене, среди черных точек.

Может Вероника права? Бог – это любовь?

Только больно черствая любовь.

Про прощение

– Эй, Феликс. Феликс Грин! – чей-то звучный голос окликает меня. Настолько знакомый, что становится немного страшно. – Феликс!

Ушел из дома побродить по украшенным под рождество залам торгового центра, учуять запах праздника. Здесь я тоже часто бывал, но в основном, почему-то один. Приятно осознавать себя в шумной обстановке. Толпы людей приходят, чтобы отдать целую кучу денег, отравиться фаст-фудом, назначают встречи и многое другое, но я в основном преследовал другую цель. Просто уйти от всего, что может связывать с реальной жизнью и ходить-ходить до бесконечности долго по этим тупиковым залам, встречать на пути разных людей, спускаться и поднимать по эскалатору, будто я герой фильма и это мой мир. Но в мой фильм, мою историю проникает неизвестный раздражитель.