Я установил связь между пропавшим отцом девушки и тем случаем, о котором рассказал мне мой источник в правительстве. Опуская подробности, – Холмс помахал забинтованной рукой, – я пришел к выводу, что этого человека похитили убийцы из таверны «У Бо». Поскольку там собираются одинокие отщепенцы, их вряд ли кто-нибудь хватился бы. Дальнейшие расспросы подтвердили, что оттуда и раньше пропадали люди, однако у них не оказалось любящих дочерей, пожелавших отыскать их. Я отправился дежурить подле таверны при поддержке моей «нерегулярной армии».

– Но разумно ли втягивать в это дело детей? – спросил я.

«Нерегулярной армией с Бейкер-стрит» Холмс называл ватагу мальчишек-беспризорников, которые могли проникнуть куда угодно, оставаясь при этом никем не замеченными. Они были бесконечно преданы великому детективу, поскольку он им доверял и ценил их, в отличие от остальных.

Мой друг помрачнел:

– Возможно, вы правы. В таверне орудуют настоящие злодеи, Уотсон, не испытывающие никакого уважения к чужой жизни, пусть даже речь о жизни никчемной и жалкой. Однако мальчики лишь дежурят на прилежащих улицах, вдали от логова злоумышленников. Мои помощники просто должны запоминать экипажи, которые курсируют по улице, где расположена таверна «У Бо».

Достаточно сказать, что в итоге мы поймали убийц с поличным. К несчастью, тот человек, которого я изначально искал, оказался одной из жертв, и мы не смогли предотвратить его убийство. Однако мой информатор в правительстве заверил меня, что всех участников преступлений, включая и самого Бо, – похитителей и убийц, а также врачей, которые покупали тела, – накажут по всей строгости закона. И здесь, Уотсон, речь не о том законе судейских мантий и напудренных париков, где ловкий адвокат может найти лазейку для богатого клиента, а о негласном, но эффективном законе, который использует правительство, когда справедливость должна восторжествовать, но без шума.

Я задумался о неумолимой справедливости, о которой говорил Холмс. Кажется, я всегда подозревал, что правительство при необходимости применяет жесткие меры, но в подробности особенно не углублялся. Понятное дело, расспрашивать Холмса о деталях дела было бесполезно. Его слово нерушимо, и если прославленный детектив пообещал не раскрывать подробностей, то так оно и будет. Однако я не мог отделаться от тревожной мысли: а что, если больница Святого Варфоломея, где я проходил практику, прежде чем в 1881 году познакомился с Холмсом, была одним из медицинских учреждений, замешанных в преступлениях?

Студентом я особо не задумывался, откуда берутся трупы, на которых мы учимся. Мы быстро перестали проводить ассоциации между живыми дышащими существами и остывшими сломанными механизмами, которые лежали на столах перед нами. Но если люди – включая докторов, которых, возможно, я знаю и уважаю, – замешаны в подобном преступлении, то они настолько ожесточились, что утратили всякое сочувствие и к живым, и к мертвым.

В прошлом я уже помогал великому сыщику в паре расследований, в ходе которых осознал, что секретное правосудие, о котором говорит Холмс, действительно существует. Меня терзало подозрение, что в ближайшем будущем несколько видных врачей уйдут в отставку, а то и внезапно умрут или попросту исчезнут. И мне никогда не узнать, с кем это случилось по естественным причинам, а кто наказал сам себя.

Помолчав немного, я сказал:

– Кстати, к нам сегодня заходил посетитель. Мужчина по имени Билли Эриксон. Но его почти сразу арестовали.

– Эриксон, – повторил Холмс. – Хороший парень, только невезучий. Лично я пришел к выводу, что к громкому скандалу в Скотленд-Ярде он никоим образом не причастен. Однако моих заверений не хватило, чтобы сохранить ему работу. Как я понял, он вполне неплохо устроился стажером в какую-то контору. – Он взглянул на дверь и улыбнулся: – По возвращении я заметил, что у нашей двери возятся какие-то парни, но не присматривался, решив, что это вы праздновали что-то со своими друзьями. – Я нахмурился, а мой друг продолжил: – Так чего хотел Билли?

Я описал сцену театрального появления Эриксона и его последующего ареста, а потом пересказал короткий отчет Лестрейда о событиях, приведших к преследованию и поимке подозреваемого. В середине рассказа миссис Хадсон принесла горячий чай. К ее чести, она даже не попыталась остаться и подслушать нашу беседу, хотя, разумеется, ей не терпелось узнать подробности сегодняшнего инцидента.

Холмс поднялся, отставив недопитую чашку, и подошел к книжным полкам, где лежали его записи. Я слышал, как он пару минут шуршал страницами и что-то тихонько бормотал, а потом поставил папку на место и сел обратно.

– Нет ничего о компании «Гилдер и сыновья», – проворчал он. – Мои записи подтверждают то, что я говорил о Билли Эриксоне. Честный парень, но невезучий. – Он снова поднялся и многозначительно взглянул на чашку, которую я в тот момент подносил к губам. – Если вы закончили, Уотсон, то стоит отправиться в участок, чтобы поговорить с клиентом.

Меньше чем через полчаса мы сидели в кабинете, ожидая, когда приведут арестованного. Когда появился Эриксон, все еще в наручниках, Лестрейд предупредил, что у нас есть лишь ограниченное время.