Холмс ничего не ответил. Он взял газету и устроился в кресле у камина напротив меня. За его спиной всходило солнце, которое освещало стол с реактивами. Я собирался было отвести взгляд, но тут увидел, что мой друг хмурится.

– Читаете военные сводки?

– Что? – Холмс рассеянно поднял голову, а потом снова вернулся к чтению. Он продолжал хмуриться, а я вспомнил прочитанные ранее статьи и в итоге погрузился в мрачные мысли.

Стоял ноябрь 1899 года, чуть больше месяца назад началась Англо-бурская война [18] , и новости из Африки приходили неутешительные. Буры внезапно оказались сильнее, чем изначально думали британцы. С тех пор, как меня ранили в Афганистане, прошло почти двадцать лет, но я все еще помнил свои ощущения, когда нас, казалось бы превосходящую силу, наголову разбили 27 июля 1880 года в битве при Майванде.

Через пару мгновений я вздохнул и поднялся с места. Холмс повернул голову.

– Вы куда-то собираетесь? – спросил он.

Я понял, что у меня нет четкого плана.

– Пойду прогуляться. Погода хоть и холодная, но день слишком красивый, чтобы все утро торчать дома, съежившись у огня.

– Какая незадача, – протянул Холмс, доставая из кармана халата какое-то письмо. – Если вы сейчас уйдете, то разминетесь с мистером Джонсоном, который предположительно зайдет… – мой друг взглянул на настенные часы, – …через двенадцать минут.

Я уставился на Холмса, и он еле заметно улыбнулся, а глаза его весело заблестели. Я фыркнул:

– Ага, ролями поменялись! Неудивительно, что вы так спокойны! – Я направился обратно к своему креслу. – Когда вы получили письмо?

– Вчера с вечерней почтой, – ответил Холмс. – Да, оно оказалось кстати, а не то я бы тоже сидел как на иголках, совсем как вы сегодня утром. Бездействие действительно очень нервирует, Уотсон. – Великий детектив рассмеялся, и я присоединился к нему.

– В чем заключается проблема мистера Джонсона? – спросил я, когда Холмс бросил газету за кресло.

– Он не сказал, просто попросил о встрече. Однако, как вы видите, – заметил Холмс, передавая мне записку, – ему около тридцати пяти, женат, имеет одного ребенка. Образованный и бережливый человек свободной профессии; считает, что его семье может грозить опасность из-за какой-то проблемы, которая его беспокоит.

Холмс отлично знал, что я не вижу всех этих фактов, вычисленных им по одному только письму, но мы были слишком давно знакомы, чтобы расспрашивать, на основании чего мой друг сделал подобные выводы. Я понимал, что, когда мы встретимся с мистером Джонсоном и выслушаем его историю, догадки Холмса подтвердятся.

Исходя из стиля письма, я сделал лишь один вывод – об образованности мистера Джонсона. Кроме того, я убедился, что он действительно бережливый человек. Бумага была хорошего качества, но пожелтела от времени, а это означало, что ее долго хранили, пока не нашли ей применения. Я изучал письмо на предмет других зацепок, когда услышал, как миссис Хадсон поднимается по лестнице в сопровождении посетителя.

Дверь отворилась, в комнату вошла наша милейшая экономка, а за ней – мужчина с короткой бородкой, лет тридцати пяти, как и предсказывал Холмс. На нем был темный костюм, а на лице красовались очки в металлической оправе. Я мельком взглянул на его элегантный, но не слишком дорогой наряд и отметил наличие обручального кольца. Что касается остальных заявлений Холмса, то пока что подтвердить их не представлялось возможным.

– Мистер Холмс? – Посетитель безошибочно направился к моему другу, протягивая руку: – Я Аллен Джонсон. Рад встрече. – Они с детективом пожали друг другу руки, а потом гость обратился ко мне: – И доктор Уотсон! Счастлив и с вами познакомиться.

Холмс жестом пригласил Джонсона занять плетеное кресло между нами прямо перед камином. Джонсон сел на краешек и ссутулился, чтобы хоть чуть-чуть согреться. Обычно Холмс усаживает клиентов в это кресло, кроме тех случаев, когда они по каким-то причинам недееспособны. Знаменитый сыщик выяснил, что так он может изучать лица наших гостей, сам оставаясь в тени, поскольку свет идет из окна за его спиной. Время от времени посетители расстраивают его планы, как, например, та дама из Маргейта, которая раскусила замысел Холмса и не стала садиться в предложенное кресло. Хотя поначалу эта деталь показалась моему другу важной, по дальнейшим действиям посетительницы он понял, что она всего лишь забыла припудрить нос, и снял с нее всякие подозрения [19] .

– Чем я могу вам помочь, мистер Джонсон? – спросил Холмс. – Ваша записка хоть и содержала в себе определенную информацию, но не раскрывала деталей.

Джонсон поерзал в кресле и принялся машинально теребить бородку, затем спохватился, пристроил руку на подлокотник и заговорил:

– Мистер Холмс, мне кажется, я столкнулся с тем, что заставляет меня опасаться за безопасность моей семьи.

– Вашей семьи? – переспросил мой друг.

– Да, жены и сына, – ответил Джонсон.

Холмс взглянул на меня. Я знал, что и остальная история Джонсона подтвердит логические умозаключения сыщика. Холмс отложил потухшую трубку на столик около своего кресла, прикрыл глаза и сцепил пальцы. Казалось, Джонсона это не удивило. Мой друг кивком попросил нашего гостя продолжить рассказ.

– Последние несколько месяцев я прохожу стажировку в крупной инженерной компании здесь, в Лондоне, – сообщил тот. – Я понимаю, что уже староват для подмастерья, но несколько лет назад мне поневоле пришлось выбрать новое поприще, когда упразднили мою должность в правительстве ее величества. После этого я несколько лет служил у «Ллойда» [20] , но работа меня не устроила. После долгих размышлений я решил, что хочу стать инженером, но для начала нужно было найти того, кто согласится взять меня в ученики.