В своем общении с людьми Иисус обращался к практике «великого переворота», провозглашенного в заповедях блаженства. В этом мире наш взор обычно обращен к богатству, красоте, успеху. Благодать, однако, предлагает нам мир, построенный на новом смысле. Поскольку Бог любит бедных, страдающих, гонимых, их должны любить и мы. Поскольку Бог никого не отвергает, этого не должны делать и мы. Своим собственным примером Иисус призывал нас смотреть на мир, как сказал бы Ириней, «глазами, исцеленными благодатью».

Притчи Иисуса подчеркивали этот смысл, ибо Иисус часто делал бедных и угнетенных героями своих историй. Одна такая история изображает бедного человека, Лазаря — единственный персонаж притч Иисуса, названный по имени, — которого эксплуатировал богач. Сперва этот богач наслаждался роскошной одеждой и прекрасной едой, в то время как нищий Лазарь, одетый в отрепья, спал за его оградой вместе с собаками, однако смерть поразительным образом поменяла их местами. Богач услышал слова Авраама: «Чадо, вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь — злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь».

Эта наглядная история глубоко запала в сознание ранних христиан, многие из которых относились к низшему экономическому классу. Богатые и бедные христиане заключили сделку: богатые согласились подавать бедным милостыню в обмен на то, что те станут молиться за спасение их души. Конечно же Бог больше прислушивается к молитвам бедняков, решили они. (Даже в наши дни на похоронах монахи бенедиктинцы произносят в своих молитвах, что «Лазарь узнает» их почившего товарища, следуя традиции, гласящей, что перед входом в рай стоит не Петр, а Лазарь.)

Некоторое время церковь тщательно старалась следовать этой новой логике, и в результате ранние христиане стали известны в Римской империи тем, что поддерживали бедных и страждущих. Христиане, в отличие от своих соседей язычников, охотно принимали в круг своих друзей представителей варварских племен, и когда разражалась эпидемия чумы, христиане ухаживали за своими страдальцами, в то время как язычники уничтожали больных при появлении первых симптомов. По меньшей мере в течение нескольких веков церковь буквально понимала заповеди Христа давать приют незнакомцам, одевать неимущих, кормить голодных и навещать таковых в тюрьме [13 - Как пишут историки церкви, это доброе начинание имело место, пока к власти не пришел Константин, который легализовал веру и основал официальную имперскую Церковь. Начиная с этого момента, в церкви появилась тенденция одухотворять бедность и оставлять прерогативу обладания земными благами за императором. Со временем церковь сама стала одним из богатейших учреждений].

Когда я читаю рассказы об Иисусе и изучаю историю ранней Церкви, я ощущаю себя одновременно и вдохновленным, и встревоженным. Вопрос, который я впервые обсуждал с моим классом в Чикаго, снова и снова заставляет меня чувствовать свою вину. Как церковь в наши дни, имея перед глазами ясный пример Иисуса, стала сообществом респектабельных людей, где изгои общества давно не чувствуют себя комфортно?

В настоящее время я живу в Колорадо, где я посещаю церковь, в которой большинство прихожан относятся к одной и той же расе (белые) и к одному и тому же социальному классу (к среднему). Я боюсь открыть Новый Завет и увидеть, в какой смешанной почве пустила свои корни ранняя Церковь. Церковь среднего класса, которую многие из нас знают сегодня, имеет мало общего с разношерстной группой, состоящей из отбросов общества, описанной в Евангелиях и деяниях апостолов.

Представляя себя самого живущим во времена Иисуса, я пытаюсь вообразить эту сцену. Бедняки, больные, сборщики налогов, грешники и проститутки, столпившиеся вокруг Иисуса, пораженные его вестью об исцелении и прощении. Богатые и влиятельные люди стоят в стороне, глядя на него испытующим взглядом, шпионя за ним, стараясь застать его врасплох. Мне известны эти факты из того времени, когда жил Иисус, и все же, пребывая в лоне комфортной церкви для среднего класса, в такой богатой стране, как Соединенные Штаты, я легко теряю понимание радикальной сущности учения Иисуса.

Чтобы изменить свой взгляд на эту проблему, я читал проповеди, которые написаны священниками основных христианских общин стран третьего мира. Евангелие в понимании стран третьего мира сильно отличается от Евангелия, как оно проповедуется в большинстве церквей Соединенных Штатов. Бедный и необразованный человек не всегда может определить происхождение основного утверждения, резюмирующего миссию Иисуса («…помазал Меня благовествовать нищим… проповедовать пленным освобождение и узникам открытие темницы…») как цитату из пророка Исайи, однако они воспринимают его как добрую весть. Они понимают великий переворот не как некую абстракцию, а как беспрецедентную надежду, подаренную Богом, и призыв Иисуса, обращенный к его последователям. Несмотря на то, как мир обходится с ними, бедные и больные, благодаря Иисусу, получили уверенность в том, что для Бога нет нежеланных людей.

Мне пришлось прочитать труды японского романиста Шусаку Эндо, чтобы почувствовать, что феномен переворота лежит в самой основе учения Иисуса.

Родившись в стране, где к церкви имеет отношение не более одного процента населения, Эндо вырос в семье, где мать была страстной христианкой, и был крещен в возрасте одиннадцати лет. Будучи христианином в предвоенной Японии, он испытывал постоянное чувство отчужденности, иногда одноклассники третировали его за то, что он имел отношение к «западной» религии. Когда закончилась Вторая мировая война, он отправился во Францию в надежде найти там родственные души.