Важнейшей предпосылкой для «чуда» переворота в России был «великий мятеж» 1905–1907 годов, так подло оклеветанный нынешними господами Гучковыми и Милюковыми, которые теперь ликуют по поводу «славной революции» 1917 года. Однако, если бы революция 1905 года не взрыла почвы, если бы она воочию не показала в действии всех классов и партий, если бы она не обнаружила царской банды во всем ее зверстве и дикости, была бы невозможна такая быстрая победа 1917 года.

Это исключительное сочетание условий позволило в 1917 году соединить против царизма воедино все удары самых разнородных общественных сил.

Во-первых, англо-французский финансовый капитал, попирающий и грабящий весь мир. Он был в 1905 году против революции, он помог царизму задушить революцию (миллиардный заем 1906 года!). Теперь он принял деятельное участие в революции, организовал заговор Гучкова, Милюкова и высших военных кругов для смещения Николая II.

С точки зрения мировой политики и международного финансового капитала правительство Гучкова— Милюкова является простым приказчиком банкирской фирмы Англия — Франция, оружием для продолжения империалистической бойни.

Во-вторых, военные поражения царской монархии основательно истребили старый командующий состав и заменили его свежим, молодым, преимущественно буржуазным кадром.

В-третьих, вся русская буржуазия, которая с 1905 по 1914 год и особенно с 1914 по 1917 год чрезвычайно быстро сорганизовалась, — объединилась с дворянством для борьбы против прогнившего царизма, стремясь обогатиться путем Грабежа Армении, Константинополя, Галиции и т. д.

Наконец, в-четвертых, — и это самое главное — к этим империалистическим силам присоединилось глубокое и неудержимое пролетарское движение революционного характера за мир, за хлеб, за свободу. У рабочего класса не было ничего общего с империалистической буржуазией, он вел за собой большинство армии, которая ведь состоит из рабочих и крестьян.

Империалистическая война начала превращаться в гражданскую. В этом кроется источник двойственного характера этой революции, которая является первым этапом первой революции, порожденной империалистической войной.

Правительство Гучкова и Милюкова, помещичье-капиталистическое правительство, не может дать народу ни мира, ни хлеба, ни свободы. Оно есть правительство продолжения разбойничьей войны. Оно открыто заявило, что остается верным международным договорам, заключенным царем. Эти договоры — разбойничьи договоры В лучшем случае этому правительству удастся отсрочить кризис, но оно не может спасти страну от голода. Оно также не может дать стране свободу, сколько бы оно это ни обещало: ведь оно кровно связано с интересами крупного землевладения и с интересами капиталистов.

Поэтому самым глупым, что можно было бы делать, была бы тактика доверия и поддержки этого правительства, так как оно бессильно порвать с империализмом. И когда друзья Чхеидзе — Туляков и Скобелев — разъезжают по поручению правительства Гучкова и Милюкова для того, чтобы внести успокоение среди солдат, бунтующих против либерально-буржуазных генералов (убийство адмирала Непенина)41, то Чхеидзе и его друзья ведут самую скверную политику, на руку буржуазии, и этим вредят революции.

Какой тактики должен держаться пролетариат? Мы находимся в переходном моменте от первого этапа революции ко второму, от восстания против царизма к восстанию против буржуазии, против империалистической войны, — в переходном моменте к Конвенту, который сможет развиться из Учредительного собрания, если правительство действительно сдержит свое обещание и созовет его.

Особенно важная задача теперешнего момента состоит в организации пролетариата. Но не в той шаблонной форме организации, которой довольствуются предатели социализма, социал-патриоты, оппортунисты всех стран, а революционной организации. Эта организация должна, во-первых, быть всеобщей и, во-вторых, должна воплощать в себе военные и государственные задачи.

Отсюда самым глупым, что можно было бы делать, была бы тактика доверия и поддержки этого правительства, якобы в интересах «борьбы с реакцией». Для такой борьбы вооружение пролетариата является единственно серьезной и самой реальной гарантией. Равным образом только оно — гарантия против царистской контрреволюции, как и против попыток Гучкова и Милюкова реставрировать монархию.

Прав социалистический депутат Скобелев, сказавший, что «Россия накануне второй настоящей революции». Организация этой революции — налицо. Она и есть Совет рабочих и солдатских депутатов. Недаром агенты англо-французского капитала, — корреспонденты «Таймса» и «Тана» 42,— стараются залить его грязью.

При ближайшем ознакомлении со сведениями, какие принесла нам пресса о Совете рабочих и солдатских депутатов, можно констатировать, что в нем налицо три течения. Первое течение ближе всего стоит к социал-патриотическому направлению. Оно доверяет министру юстиции Керенскому, этому герою фразы, игрушке в руках Гучкова и Милюкова. Он не жалеет звонких фраз в духе западноевропейских социал-патриотов и социал-пацифистов. В действительности же он пытается «примирить» рабочих с необходимостью продолжать грабительскую войну. Устами Керенского империалистическая буржуазия говорит рабочим следующее: мы даем вам республику, восьмичасовой рабочий день (который фактически уже был проведен в Петербурге), мы обещаем вам всевозможные свободы, но все это только для того, чтобы вы нам помогли ограбить Турцию и Австрию, помогли вырвать у германского империализма награбленную им добычу и обеспечить англо-французскому империализму его добычу. Второе течение представлено нашей партией, Центральным Комитетом Российской социал-демократической рабочей партии. В газетах было опубликовано извлечение из Манифеста нашего Центрального Комитета. Этот Манифест появился в Петербурге 18 марта. В нем выставлены следующие требования: демократическая республика, 8-часовой рабочий день, конфискация дворянского крупного землевладения в пользу крестьян, конфискация хлебных запасов, призыв немедленно начать мирные переговоры, которые должны вестись не правительством Гучкова и Милюкова, а Советом рабочих и солдатских депутатов. Этот Совет, как указано в Манифесте, собственно, и является настоящим революционным правительством (корреспонденты «Таймса» и «Тана» все время говорят о существовании в России двух правительств). Мирные переговоры должны вестись не с буржуазными правительствами, а с пролетариатом всех воюющих стран. Манифест призывает всех рабочих, крестьян и солдат посылать уполномоченных в Совет депутатов.

Это единственно возможная социалистическая революционная тактика.

Третье течение представлено Чхеидзе и его друзьями. Они постоянно колеблются, это отражается в отзывах о них «Таймса» и «Тана», то хвалебных, то ругательских. Когда Чхеидзе отказался вступить во второе Временное правительство43, когда он освещает войну как империалистическую, — он ведет пролетарскую политику. Когда же Чхеидзе принял участие в первом правительстве (Думский комитет), когда он в третьем пункте своего воззвания требует достаточного участия представителей российского рабочего класса в правительстве (участия интернационалистов в правительстве империалистической войны!), когда он совместно со Скобелевым приглашает это империалистическое правительство начать мирные переговоры (вместо того, чтобы разъяснить рабочим, что буржуазия с начала до конца связана с интересами финансового капитала, что она не в состоянии порвать с империализмом), когда друзья Чхеидзе — Туляков и Скобелев — разъезжают по поручению правительства Гучкова и Милюкова для того, чтобы внести успокоение среди солдат, бунтующих против либерально-буржуазных генералов (убийство адмирала Непенина), — Чхеидзе и его друзья ведут самую скверную политику на руку буржуазии и этим вредят революции.