– Да, только этого мне и не хватало! Кстати, в прошлом году у нас был забавный случай: какие-то негодяи в летнюю жару подбросили в солдатский сортир хлебопекарных дрожжей! Мы повесили парочку недоумков из местных, что работали поблизости, да что толку – дерьмо неделю бурлило и расплывалось по округе! Саперам пришлось копать отводную канаву, а потом засыпать все торфом и землей. Вот это была, я тебе скажу, настоящая диверсия! Ладно, хватит о дерьме – пошли дальше!

– Про дрожжи наврал? Признавайся!

– Старина Хайнц никогда не врет – запомни это, дружище! Он всего лишь иногда немного приукрашивает детали – чтобы повеселить таких деревенских дурней, как ты! Ха-ха-ха!

…Звуки неутихающей суеты и проводившейся облавы раздавались в округе до глубокого вечера, когда явно запоздалая операция по поимке неведомого стрелка потихоньку затихла. Где-то еще взлаивали собаки, иногда раздавались крики и выстрелы, но, в основном, наиболее активная часть поисков закончилась. Закончилась – как было вынуждено признать немецкое командование – ничем: стрелок словно сквозь землю провалился. Ни облавы, ни аресты подозреваемых в тех или иных грехах, ни прочесывание окрестностей не дали решительно никакого результата.

Единственной реальной зацепкой для немцев стала найденная под одной из стен недействующей старой церкви крепкая веревка, другой конец которой оказался привязан к решетке узкого окна верхнего яруса. Правда, ни малейшей ясности в дело находка не добавила. Да, теоретически злоумышленник мог забраться внутрь церкви, подняться наверх и спрятаться-залечь на одном из наружных выступов, с которого неплохо просматривалась территория около штаба. После выстрела – так же теоретически! – стрелок мог по веревке спуститься вниз и убежать. Но в реальности проделать этот небезопасный трюк среди бела дня на глазах всполошившейся охраны и затем безнаказанно уйти… По единодушному мнению всех офицеров, причастных к поисковой операции, это было абсолютно невозможно!

Теперь офицеры, испытывая легко объяснимую нервозность, готовились принимать «поздравления и подарки» от Oberkommando des Heeres – главного командования сухопутными войсками Германии и от прочих структур, в подобных случаях на мелочи не разменивающихся и кнута не жалеющих. Дальше делом убийства генерала Майера, вероятно, займется гестапо, а уж эти черные псы обязательно отыщут виновных! А если не найдут, то вполне могут и просто назначить…

Глухой ночью позади заброшенного сортира послышалась чуть слышная возня. Сколоченный из грубых досок щит, прикрывавший выгребную яму, медленно приподнялся и тихо отодвинулся в сторону, повинуясь неведомой силе. Впрочем, две головы «таинственной силы» тут же показались на поверхности, осмотрелись, и через мгновение из ямы выбрались Миронов и Ахатов. Взяв оружие наизготовку, разведчики крадучись направились к кирпичному сараю, на чердаке которого немецкий солдат вместо искомого снайпера обнаружил дохлую кошку. Миронов прислонился спиной к стене и сцепил ладони в замок, Ахатов же оперся на импровизированную ступеньку и рывком поднялся на крышу. Не теряя ни секунды, отстучал по доске условный сигнал и, услышав слабый ответный шумок, быстро шагнул на пару метров правее и начал осторожно разбирать крышу. Еще через минуту Юсуф помог выбраться из тесной и душной щели таившейся там Елизаровой. На то, чтобы спуститься с сарая и раствориться в темноте, разведчикам понадобилось еще две с половиной минуты…

Гораздо больше времени беглецам пришлось потратить на скрытый переход от поселка до места первоначальной дневки, но, к счастью, все немецкие посты удалось миновать без особых проблем. Теперь, по замыслу Миронова, им следовало сделать большой привал, отдохнуть, а уж затем через первую линию немецкой обороны перебираться к своим – для этого Алексей отводил следующую ночь.

В течение всего времени отхода Ахатов озабоченно прислушивался к сдавленным охам и тихому шипению, иногда издаваемому Елизаровой. С рассветом причина стала понятой: искусно сшитый из обычного комбинезона и кусков мешковины маскировочный костюм снайпера со стороны спины оказался почти сплошным кровавым пятном. Причем, кровь выглядела уже хорошо засохшей, бурой.

– Командир, посмотри-ка! – Ахатов встревоженно указал пальцем на бурые пятна.

– Ты что, ранена, что ли?! – недоуменно вскинулся Миронов. – Это когда и где ты умудрилась?!

– Да не ранена я… – Мария осторожно повела плечами, сморщилась и зашипела от боли. – Там, на чердачке, места совсем мало было – и правда, только кошке пролезть. А в досках гвозди торчали – их же никто снизу не загибал! Вот я пока там ползала, всю спину гвоздями и… Ой, мамочки, жжет-то как!

– Ложись на живот! – расстилая телогрейку, распорядился Юсуф. – Лейтенант, там, в моем сидоре, достань йод и пару индпакетов! Да, там еще рубаха нательная чистая есть – ее тоже сюда давай! И это… отвернись!

Миронов подал Ахатову требуемое и молча отвернулся – ни к чему девчонку заставлять нервничать и краснеть.

– Ну, не пугайся, девочка, ничего особо страшного тут нет, – колдовал Юсуф над истерзанной спиной Марии. – Порезы неглубокие – сейчас я их обработаю, а через недельку все заживет! Да не зажимайся ты – я тебе почти в отцы гожусь! И вообще, я сейчас не мужик, а вроде как доктор… Больно? Ну, потерпи немножечко, потерпи… Как будто кошки тебя драли… С кошкой ты здорово придумала – мне бы и в голову не пришло дохлятину эту подбирать! Тебя кошка прикрыла, а нам вот пришлось в яме с дерьмом больше суток сидеть! Вот кончится война, вернусь я домой с орденами и медалями, а дети и попросят, мол, папа, расскажи, что ты делал в разведке? И я честно им отвечу, что как-то все больше от немцев в нужниках прятался… Ну вот, так уже получше! Еще и май не наступил, а ты уже у нас такая загорелая. Все, натягивай рубаху и одевайся! И ляг, поспи-отдохни. Нам еще силы понадобятся – когда еще до своих-то доберемся…

До своих оставалось совсем ничего, когда вдруг сердито зашипела, взлетая, очередная осветительная ракета и сразу же откуда-то сбоку ударил не замеченный разведчиками немецкий «MG-42». Всего несколько мгновений понадобилось Миронову, Ахатову и Елизаровой для того, чтобы рухнуть на истерзанную землю и замереть, но пули, выпущенные из пулемета, все равно оказались быстрее.

– Лейтенант, кажись, меня того… – сдавленно зашептал Юсуф, и Миронов рывком переместился поближе к товарищу, готовый тут же прикрыть Ахатова своим телом и оказать помощь. С первого же взгляда Алексей понял, что здесь вряд ли уже чем поможешь. Кровь толчками била из раны на бедре, но и это было еще не самое скверное – хуже было то, что еще две пули попали в тело разведчика: одна вошла в бок, между ребер, а другая, судя по всему, прошила живот.