Шрифт:
– Движение тут у них слабенькое – за день всего машин тридцать проехало, – покусывая травинку, прикинул Миронов. – Да и охрана так себе – один часовой на мосту, да еще четверо в доме. Плюс расчет зенитного пулемета, который мы первой ночью не разглядели – это еще трое. В принципе, можем и справиться… Слушай, Усман, а танки здесь пройдут?
– Не знаю, командир, – с сомнением протянул Хайдаров. – На мой взгляд, слабоваты у моста эти… как их по-русски… а, фермы. Да и настил… Наша «тридцатьчетверка» тридцать тонн весит – так что если только с ходу проскочит. Нет, для танков точно укреплять надо!
– А на кой черт он тогда нужен – чтоб пехота ножки не промочила? – ворчливо спросил Нечипорук, волком поглядывавший на маячившего на мосту часового.
– А вот это, брат Григорий, не нам с тобой решать, – сухо ответил Алексей и добавил: – У нас для начала есть конкретная задача – не дать немцам взорвать мост. Вот ее и будем выполнять… Хайдаров, слушай сюда! Как стемнеет, отправляешься к мосту и смотришь, что там и как. Если, как говорится, паче чаяния, детонаторы и все прочее уже на месте – разминируешь. Только сделай все это как-нибудь так, чтобы фрицы потом с первого же взгляда ничего не заметили – чтобы на вид все выглядело нетронутым. А мы с Гришей тебя подстрахуем – на случай, если часовой тебя, не дай бог, увидит или услышит. Все ясно?
– Так точно, товарищ лейтенант, ясно! Только это… – Усман сконфуженно замялся и, наконец, виновато поглядывая на товарищей, признался: – Командир, я плавать не умею. Совсем не умею…
Глава 29. Июнь 1944 года. Ловушка
– Так какого черта ты сразу не сказал, когда я группу набирал? – после долгого и тягостного молчания спросил Миронов. Хотя молчание получилось несколько своеобразным: Алексей, сверля Хайдарова злобным взглядом, несколько раз шевельнул губами, почти беззвучно матеря узбека, подложившего разведчикам такую свинью – пусть и невольно, но сути-то это не меняло!
– Так я же не знал, что плавать придется, – виновато потупился Усман и растерянно напомнил: – Ты, лейтенант, что нам сказал? Ты сказал, что для важного задания нужен хороший сапер! А какое задание – ты не сказал…
– Ладно, что теперь – сказал, не сказал… – сознавая, что Хайдаров в какой-то мере прав, миролюбиво проворчал Алексей. – Не имел права я говорить. Что ж, раз такое дело, то план меняется: я иду с тобой! Ты мне сейчас рассказываешь подробно – до мелочей! – что и как делать, что там выдергивать, а что перекусывать, и я поплыву опоры смотреть. Сам ты проверишь первый пролет – в смысле, опору береговую. Ну, а товарищ Нечипорук останется на берегу – будет нас прикрывать. Расклад ясен-понятен?
– Хоп, командир! – чуточку приободрился узбек и торопливо добавил: – Я сейчас все-все расскажу – там ведь все просто! Ты умный, все поймешь сразу…
– Был бы умный, мне и понимать ничего не надо было бы! – буркнул лейтенант. – Давай, учитель, рассказывай, как настоящий плов готовить! Из барана…
…В густой темноте, лишь изредка подсвечиваемой пробивавшимся в разрывы между тучами слабеньким светом луны, две темные фигуры проскользнули к мосту незамеченными. Миронов и Хайдаров призрачными тенями метнулись под настил и почти наощупь принялись изучать опору и балки. Время от времени становились слышны размеренные шаги часового, и тогда разведчики на минуту-другую замирали, прислушиваясь и поглядывая на темневшие над головами бревна. Шаги удалялись – работа тут же возобновлялась.
Предположения Усмана оказались верными – практически сразу удалось обнаружить два ящика взрывчатки, закрепленных на опоре под массивным бревенчатым настилом. Правда, насчет немецкой любви к порядку Хайдаров чуточку ошибся – взрыватели оказались на месте. Хотя могло это означать и другое: взрыв моста запланирован на ближайшее время…
Узбек с помощью едва слышимых звуков, а больше знаков, еще раз показал лейтенанту, что и как надо делать. Миронов лишь кивал понятливо и внимательно следил за каждым движением сапера. На перекусывание проводов и создание видимости полной сохранности цепи ушло не более десяти минут. Хайдаров передал Алексею маленькие кусачки и подбадривающе хлопнул по руке – мол, не дрейфь, командир, все у тебя получится!
Миронов без единого всплеска медленно вошел в черную с редкими отблесками воду и мысленно крепко обругал установившуюся в эти дни погоду: «Зараза, холодно-то как! Лето, мать его… Аж сердце заходится! Только бы вернуться – сразу добрых полстакана из фляжки хлебну, а то так и воспаление недолго подхватить. Так, дно из-под ног ушло – плывем потихоньку… Только бы не шумнуть ненароком – тот гад наверху сразу тревогу поднимет, и тогда нам точно конец! Тихо, Леша, тихо…»
Подъем наверх, к настилу, занял довольно много времени – мокрая одежда затрудняла, сковывала движения, подошвы сапог соскальзывали, да и шаги часового раз за разом заставляли останавливаться и затихать, прижимаясь к очередной балке.
«Так, вот и настил, а вот и наши ящички… Ай да Усман, молодец, змей узбекский, – все точно рассчитал-прикинул! Так и есть: тоже два ящика и место то же самое – в точке стыка опоры и пролета. Смотрим-щупаем… Ага, вот и провода подведены! Теперь мы их аккуратненько кусачками – и раз, и два! Готово. Теперь делаем красиво: чтоб ни одна падла не разглядела, что тут кто-то поработал… Молодец, товарищ лейтенант! А теперь назад – это, пожалуй, даже потруднее будет, но мы будем стараться… Что-то часовой затих… Где эта сволочь?»