А в небесах рисует строки ветер.

Он в творчестве всегда на высоте.

А у меня сквозь низменность страстей,

Невольную печаль воспоминаний

Таранит, разбивая жизнь на грани,

Строка любви, парящая над ней.

* * *

Жизнь не похожа на ту, что была.

Она не хуже, не лучше.

Всё так же вершатся судьба и дела,

На солнце находят тучи.

И вновь продолжается круговорот,

Мгновенье сменяет мгновенье.

И в каждом – внезапный уход и приход

В молчанье и в сердцебиенье.

* * *

Сквозь стук колёс – чуть слышен стук сердец.

Вагон похож на малую планету

Вращеньем спутников, колёс, колец,

Движением по кругу и по свету.

Врастает бытие в дорожный быт.

Судьба в купе, как в панцире улитка.

И манит расстоянье, и страшит,

Как жизнь, и как последняя попытка.

ВЕСНА

Зеленеет листва, да и лица

слегка молодеют,

Авель с Каином – только в начале вражды.

Созревают плоды, но и ненависть

исподволь зреет,

И дорога пылит, заметая чужие следы.

Чей-то смех или плач превращается

в древнюю песню.

Запоздалой слезой проливается дождь или боль.

И спустя сто веков жить не легче,

но всё интересней.

И ведёт за собой то ли рок, то ли новая роль.

* * *

Одуванчики включили жёлтый свет.

Одуванчики сигналят: «Всё пройдёт»

Даже город стал похожим на сонет,

Не попавший в общий переплёт.

Веселее стали даже старики.

У надежд весною страха тоже нет.

И удача вдоль запутанной строки

За собою манит ринуться вослед.

* * *

Сирень парит над садом,

Взмывая в небеса.

И кажется, что рядом

Вершатся чудеса.

И у судьбы в запасе –

Ещё пять лепестков.

В несбыточное счастье

Поверить я готов.

* * *

Майский жук – истребитель печали,

Самолёт желтоглазой весны.

Он сигналит – всё только в начале,

Словно эхо в устах тишины.

Впереди – и посадки, и взлёты,

Может быть, аварийный полёт…

А пока – сквозь дыханье свободы

Жук гудит, а, возможно, поёт.

* * *

Вишнёвыми осколками июля

Прошиты городские будни.

Стоят в почётном карауле

Деревья, как большие люди.

Плоды, как ордена – престижны,

А листья – будто бы погоны.

И, словно адъютант, за вишней

Шагает абрикос зелёный.

* * *

Автобус вздыхает сквозь кашель мотора,

Шофёр озабочен: «Оплата вперёд»

А ветер, расправив распахнутый ворот,

Сквозь город последние листья метёт.

Меж ними – обрывки счастливых билетов,

Осколки удачи и чья-то любовь…

Автобус сигналит: мол, песенка спета.

Но лето поёт. И всё ясно без слов.

* * *

Я расстрелян осенним дождём,

Ранен в сердце косым листопадом.

Он в своей правоте убеждён,

Он мне шепчет: «Так надо, так надо»

Я взлетаю за ним в небеса,

Я надеюсь на злую удачу.

А до снега – всего полчаса.

Я готов к нему, слышишь? Я плачу.

* * *

Он был красавцем 30 лет назад,

Влюблялся, мучился, подыскивал работу.

И, хоть глаза по-прежнему горят,

Судьба – уже не песня. Только ноты.

Другие по следам его идут,

Не замечая в песнях совпаденья

То радостных, то горестных минут,

Цепляющих мгновенье за мгновенье.

А он всё ищет свой простой мотив

Сквозь гомон птиц и дребезги трамвая,

В мелодию судьбу не превратив,

Всё чаще падая. Но иногда – взлетая.

* * *

К.М. Иванцову

В Освенциме сегодня тишина.

Не слышно стонов, выстрелов, проклятий