— Разве доступ туда свободен?

— Ну, для брата-то он, наверное, пропуск оформил. Это ведь не военный, а гражданский склад взрывчатки.

— И у него было что-нибудь в руках?

— Нет, ничего не было.

— Спасибо вам за эти сведения, товарищ Мухин, может быть, они нам и пригодятся.

То, что у Семена Серко ничего не было в руках, не успокаивает полковника Ивакина. Не мог он разве положить в карман пальто не только детонирующий шнур и электродетонатор, но и патрон аммонита или заряд тротила?

Чем больше думает об этом полковник Ивакин, тем тревожнее становится у него на душе. Он почти зримо представляет себе, как с помощью электродетонаторов и тротила можно было бы организовать «вмешательство всевышнего» в эксперимент Куравлева. Достаточно лишь включить его электронно-вычислительное устройство, пусть даже не вполне исправное, чтобы оно вместе с Куравлевым взлетело на воздух. А Травицкий потом объявит все это «гневом всевышнего…».

За Настей полковник Ивакин заезжает рано утром. Они договорились о встрече еще вчера. Выслушав полковника, Настя решает:

— Я должна туда поехать!

— Мы не сомневались, что вы примете такое решение. Сколько вам нужно времени, чтобы собраться?

— Я готова хоть сейчас.

На улице их уже ждут две машины. В одной сидит только шофер. Во второй, кроме шофера, еще двое в пальто и меховых шапках. Один из них представляется Насте капитаном Антоновым, другой — старшим лейтенантом Пушковым.

— Ну, желаю удачи! — кивает им полковник.

Шофер включает газ, и машина на большой скорости направляется к Варшавскому шоссе.

— Обстановка не из легких, — обернувшись к Насте, говорит капитан. — Точно мы ничего пока не знаем, поэтому действовать официально не имеем возможности. Вся надежда на вашу помощь.

— А может быть, уже поздно? — с тревогой спрашивает Настя.

— Не думаю, — отвечает ей капитан, включая рацию. — Как там у вас? — спрашивает он кого-то. — Все по-прежнему? Ну, добро. Мы уже выехали. Рацию будем все время держать на приеме… Наши люди следят за домом, в котором находятся Куравлев с Травицким.

Машина мчит на предельной скорости. Лишь когда до Благова остается всего несколько километров, из динамика рации слышатся позывные:

— Говорит «Бета», говорит «Бета»… «Тау» вышел только что со своей базы. Вышел поспешно. Похоже, что очень чем-то взволнован.

Насте уже известно, что оперативная группа, возглавляемая капитаном Антоновым, и все участники сегодняшней операции зашифрованы греческими буквами. Сам Антонов — «Альфа», ведущий наблюдение за домом Куравлева — «Бета», Десницыны — «Дельта», а Травицкий — «Тау». Значит, из дома, в котором установлена электронная машина Куравлева, вышел Травицкий.

— Его сопровождает кто-нибудь из наших? — спрашивает капитан своего коллегу, зашифрованного буквой «Бета».

— Да, сопровождают. Кажется, «Тау» встревожило прибытие в Благов представителя синода.

— Этот представитель уже пришел к ним?

— Нет, пока у ректора семинарии.

Машина влетает в город и сбавляет скорость.

Как только она останавливается на углу Овражной улицы, к ней сразу же подходит какой-то мужчина.

— Ну, как тут у вас, товарищ лейтенант? — спрашивает его капитан.

— К Куравлеву только что прибыло духовное начальство из синода в сопровождении ректора семинарии.

— Тогда нам нужно спешить!

— Теперь едва ли что-нибудь произойдет, товарищ капитан, — успокаивает Антонова лейтенант.

— Почему? — удивляется Антонов.

— Мы выключили ток по всей Овражной улице, и в машине Куравлева не сработает теперь никакой электродетонатор, если только он вообще там установлен.

— Молодцы! Приняли правильное решение. — И, обернувшись к Насте, Антонов спрашивает: — Вам все ясно, Анастасия Ивановна?

— Я хотела бы только знать, там ли Десницыны?

— Да, они там, — отвечает ей лейтенант.

Настя выходит из машины и в сопровождении лейтенанта идет вдоль Овражной улицы, застроенной небольшими деревянными зданиями. У высокого глухого забора лейтенант останавливается.

— Нужный нам дом в глубине этого двора, — говорит он Насте. — А калитка тут все время на запоре, но я помогу вам ее открыть.

— А может быть, лучше постучать или позвонить? Открывать ее пойдет, наверное, кто-нибудь из Десницыных.