ужасно недовольным взглядом, а потом и вовсе отвернулся. Я взяла его лицо в ладони,

силой развернула обратно и наклонилась, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Прости меня, я больше не буду, - сказала я и хотела поцеловать его, но Паша закрыл

свои губы ладонью. – Ну-у!

Я скуксилась. Паша смотрел на меня непроницаемым взглядом, а я продолжала

кукситься, как ребёнок и уже начала хныкать. Хах, это всегда работало! Паша не смог

долго переваривать мою кислую морду, убрал руку ото рта, закатил глаза, и, схватив меня

за ночнушку, резко притянул к себе.

– Горе луковое, а не любимая девушка! Вредная до ужаса!

– Ага, - я улыбнулась. – Ещё скажи, что ты не за это меня любишь.

– Я тебя люблю за всю тебя, - серьёзно сказал Паша, потом нежно прикоснулся к моим

губам своими.

– Знаешь, мне что-то уже не хочется спать, - тихо сказала я, когда он отстранился.

– А чего тебе хочется? – спросил Паша, убирая мои волосы назад, чтобы они не

скрывали моё лицо.

– Гулять!

– Что?! Ты сумасшедшая! – он расхохотался.

– Я серьёзно, я хочу гулять!

Резко вскочив на ноги, я спрыгнула с кровати и подбежала к шкафу. Паша сел на

кровати и стал непонимающе наблюдать за мной.

– Что ты делаешь?

64

– Хочу одеться, - я вытащила из шкафа колготки, тёплые джинсы, свитер и помахала

всем этим. – Ну же!

– Ты с ума сошла? Уже почти 2 часа ночи! – на губах у него появилась улыбка, но он

всё ещё колебался.

– Ну и что? Мы разве дети? – я широко улыбнулась.

– Ты ли это говоришь?! – воскликнул Паша, выбираясь из постели. – Ладно уж, сходим

ненадолго.

– Ура! – я захлопала в ладоши и поцеловала Пашу в щёку.

– Ненадолго, я сказал, - он кинул на меня строгий взгляд.

– Как скажешь, - я кивнула с улыбкой, а Паша покачал головой.

Через 15 минут мы уже вышли из дома и пошли вдоль улицы, держась за руки.

Февральская ночь выдалась на редкость тёплой и безветренной, только снег падал

крупными хлопьями и создавал прекрасную атмосферу.

– Скоро весна, - я подняла голову и начала ловить снежинки языком.

– Да, грязь, слякоть… - задумчиво протянул Паша.

– Эй! Давай-ка мысли позитивней. Тепло, солнце, птички!

Паша засмеялся, а я пихнула его бедром, отчего он чуть качнулся.

– Ты что творишь?

– Тормошу тебя, а то ты какой-то никакой, - я нахмурилась.

– Да нормальный я, это ты какая-то слишком весёлая. И мне нравится это.

Он хотел меня поцеловать, но я увернулась, вырвала свою руку и отбежала от него на

приличное расстояние, не отзываясь на оклики. Наклонившись, я зачерпнула руками снег,

слепила из него снежок и запустила в Пашу, но, благо, промахнулась.

– Ах, так?! – воскликнул он и, недолго думая, запустил в меня ответным снежком, но

тоже не попал.

Я расхохоталась. Мы были совсем одни на тёмной улице, освещённой только светом

фонарей и редких окон квартир, где ещё не спали люди. Закидывая Пашу снежками, я

пыталась убежать от него, но он всё же догнал меня, поймал и повалил в сугроб. Я

взвизгнула от неожиданности, но потом начала громко смеяться и услышала его

счастливый смех возле своего уха. Мы лежали в сугробе, обнимая друг друга, смеялись и

целовались. Это было ни с чем не сравнимое чувство полного счастья… Не знаю,

возможно, кому-то покажется это глупым, но я не представляю, что может быть лучше

таких вот моментов по-детски глупого веселья, дурачеств с любимым человеком,

искреннего счастливого смеха. Наверное, ничего и не может быть лучше!

– Ты вся в снегу, - наконец сказал Паша, быстро поднялся, помог подняться мне и

начал отряхивать мои джинсы, куртку, шапку и волосы, которые были заплетены в уже

весьма поистрепавшуюся косу.

Я тоже отряхнула его от снега, поправила на нём шапку, приподнялась на цыпочки и

чмокнула в губы. Паша потёрся носом об мой нос, взял за руку и мы пошли дальше, уже

более спокойно.

– Я хочу тебя сфотографировать, - вдруг сказал Паша. – Мне нравится эта твоя

растрёпанность, и щёки розовые – так мило, - он улыбнулся мне.