— Зачем вам сады? — перебил Амедей Флоранс.

— Они обеспечивают некоторую долю нашего пропитания, остальное получаем извне. И лишь другая часть, где мы находимся, примыкающая к набережной, шириной в сто метров, составляет собственно завод. Посредине находятся мастерские и мое личное жилище сгруппированные на площади двести пятьдесят метров у подножия этой башни, расположенной в центре. С каждой стороны, где остается свободным пространство в пятьдесят пять метров, поднимаются, перпендикулярно реке, два ряда домов для рабочих, разделенные широкой улицей. В каждом ряду семь четырехэтажных зданий, мы располагаем, таким образом, ста двадцатью квартирами.

— Какова численность вашего персонала? — спросил Барсак.

— Ровно сто человек, но некоторые женаты и имеют детей. Как вы можете видеть, мастерские находятся под землей и покрыты толстым слоем почвы с растительностью наверху. Они неуязвимы для снарядов. Теперь, когда вы знаете главное, мы можем спуститься и начать осмотр.

Прежде чем последовать приглашению, слушатели Камаре бросили последний взгляд вокруг себя. Положение не изменилось. «Осы» продолжали свои полеты по кругу, и нападающие уже не осмеливались проникать в опасную зону.

Успокоенные слушатели покинули платформу.

Сначала Камаре повел их в тот этаж башни, который называл «ульем» и откуда двадцать «ос» вылетали из двадцати ячеек, между которыми находились зарядные устройства. Потом прошли ряд цехов: сборочный, столярный, кузнечный, литейный — и вышли в сад со стороны, обращенной к дворцу.

Высокая стена скрывала дворец. Но, едва они отошли от нее метров на пятьдесят, башня Гарри Киллера показалась над гребнем стены. Тотчас же с вершины башни прозвучал выстрел, и над группой пронеслась пуля. Они поспешно отступили.

— Дурак! — пробормотал Камаре и поднял руку.

По его сигналу послышался сильный свист. Гости Камаре невольно повернулись к заводу. Но инженер показал на дворец. Циклоскоп, венчавший дворцовую башню, исчез.

— Это его проучит, — сказал Камаре. — У меня тут воздушные мины, и побольше, чем у него; ведь это я их создаю. А циклоскоп я сделаю другой, вот и все.

— Но, сударь, — заметил Амедей Флоранс, — раз у вас есть снаряды, почему вы не воспользуетесь ими против Гарри Киллера?

— Я? — глухо ответил инженер. — Я буду атаковать свой труд?

Не возражая, Амедей Флоранс обменялся взглядом с товарищами. Да, этот удивительный человек имел недостаток, и им была гордость. Путь продолжался в молчании. Урок был понят дворцом. Ничего более не беспокоило группу гостей, которая покинула сад, пройдя его из конца в конец.

— Сейчас мы увидим интересные вещи, — сказал Камаре, открывая дверь. — Здесь старое машинное отделение, вот паровой двигатель, который мы топили дровами за неимением другого горючего. Это было неудобно, так как дрова приходилось привозить издалека, а нам их требовалось много. К счастью, это продолжалось недолго: как только в реке появилась вода после первых вызванных мною дождей, мы устроили гидроэлектростанцию в двенадцати километрах ниже города и пользуемся ее энергией. С тех пор мы уже не применяем этой устаревшей техники, и дым не идет из трубы, ставшей ненужной. Мы ограничиваемся тем, что трансформируем для наших нужд энергию, которую посылает нам станция.

Следуя за Камаре, все прошли в другую залу.

— Здесь, — сказал он, — и в следующих залах, забитых, как и эта, трансформаторами, динамо, катушками, иногда очень внушительными, царство электричества.

— Как? — вскричал ошеломленный Флоранс. — Неужели вы смогли привезти сюда эти машины!

— Только небольшую часть, — ответил Камаре. — Остальное мы сделали сами.

— Но ведь нужен был материал, — возразил Амедей Флоранс. — Кой черт доставил его в пустыню?

— Конечно! — сказал Камаре и остановился в задумчивости, как будто эта трудность впервые пришла ему на ум. — Вы правы, господин Флоранс. Как привезли сюда эти первые машины и материалы, из которых мы создали остальное? Признаюсь, я над этим никогда не думал. Я требовал — мне давали. Я не смотрел слишком далеко назад. Но теперь, когда вы обратили мое внимание…

— Какие же понадобились человеческие жертвы, чтобы перетащить все это через пустыню, пока вы еще не имели планеров!

— Это верно, — сказал побледневший Камаре.

— А деньги? Все эти штуки сожрали целую кучу деньжищ! — вскричал Флоранс на своем фамильярном языке.

— Деньги? — пробормотал Камаре.

— Да, деньги. Вы, верно, очень богаты?

— Я?! — запротестовал Камаре. — С тех пор как я здесь, у меня и пяти сантимов не было в кармане.

— Тогда?

— Это Гарри Киллер… — робко начал Камаре.

— Ну, ясно! А откуда он их брал? Что он, миллиардер — ваш Гарри Киллер?

Камаре развел руками в полнейшей растерянности.

Казалось, он был совершенно расстроен вопросами Амедея Флоранса, и его глаза снова приняли то растерянное выражение, которое затуманивало его взор при малейшем волнении. Принужденный разрешать проблемы, столь далекие от тех, с которыми он привык иметь дело и которые так внезапно возникли, он чувствовал головокружение перед новыми, неизвестными ему загадками. Вид у него был совершенно потерянный. Доктор Шатонней сжалился над ним.