Эти и им подобные повторения, несущие в себе немалый вред, могут служить примером тревожного прозрения Юнга: то, что мы отвергаем внутри, так или иначе придет к нам извне, из рук судьбы. Можно сколько угодно проклинать свою судьбу, отказываться признавать очевидный факт: выйдя из детского возраста, мы и только мы принимаем решения и обслуживаем старую программу. Один из моих пациентов, Грегори, выросший в крайней нищете и почти не знавший родительского внимания, постоянно принижал свои способности. Несколько неудачных инвестиций стоили ему едва ли не всех сбережений, однако он отреагировал на эту потерю так: «Ну что ж, это ведь всего лишь деньги. А у меня их, видно, как не было, так и не будет. Уж мне-то это известно как никому другому». Узкий, но тщательно подобранный круг друзей еще больше укреплял его в этом мнении, тем более что и поступки его работали на старую, привычную самоуничижительную модель. В детские годы ему ничего не оставалось, как принимать незавидное социальное положение своей семьи, ее ограниченный спектр возможностей и отождествлять себя с ним. Да, в свое время бедность досталась Грегори в наследство от безликой судьбы, однако всякий последующий выбор уже во взрослом возрасте неявно подкреплял эту ограниченность как непреложное положение дел, как единственно верную «историю» его жизни. Но еще более неприглядный пример этого явления открывается всякий раз, когда человек подвергается унизительному воздействию нетерпимости. В этом случае его будет переполнять ненависть к другим людям и компульсивный порыв к сверхкомпенсации или же он будет мириться со своей приниженностью и жить с ненавистью к себе и самоунижением. Скорбный перечень унижений и боли, причиненной тем, кто страдает от дискриминации, включает не только первоначальную травму, но нередко и бессознательный сговор с этим ущербным представлением о себе. Снова же в бессознательном плане мы неизменно видим здесь знак равенства: «Я таков, как ко мне относятся другие».

Совсем недавно один мой пациент сообщил мне о своем сне. Его детские годы уже не один десяток лет назад прошли в Арканзасе, в обстановке крайней нищеты, физической и эмоциональной. Еще подростком он сбежал от своего унылого окружения и поступил на торговое судно. Неоднократно обогнув мир, в плавании он не забывал и о самообразовании. Наконец, сошел на берег, осел в Хьюстоне, начал свой бизнес и добился определенного материального благополучия. Но что самое невероятное, впоследствии он подал документы в Гарвард на последипломную программу по бизнесу, был принят и успешно ее завершил, несмотря на то, что не имел даже среднего образования. И все же, несмотря на все свои очевидные достижения, он никак не мог отделаться от чувства, что ему чего-то недостает в жизни:

В этом сне «Гарвардский клуб» воплощает чувство лишения и потребность «прийти куда-то», которое сохранялось у него на протяжении всех этих лет. И вот он оказывается в клубе, совсем как в реальной жизни, но не может насытиться, пока не будет развязан некий узел. Однако психе уже готова освободиться от прежней стесняющей истории. Он способен развязать свой узел, при этом понимая, что уже долгое время продолжает карабкаться вверх к самой вершине горы. Психе показывает ему, что вершина уже покорена, и тогда у него получается вприпрыжку, теперь уже не прикладывая усилий, сбежать по склону горы вниз. Ассоциация с крестьянином возвращает его к корням, ведь он родом из аграрного региона. Но теперь уже в тележке нет «груза».

Вся жизнь Гарольда оказалась отмечена отождествлением с нищетой и нехваткой самого необходимого. Ему оставалось либо подчиниться, либо отдаться во власть ненасытной потребности компенсировать прошлое через приобретение. Уже разменяв седьмой десяток, он все же смог перевалить через горный хребет личной истории, научившись принимать свое жизненное путешествие. Да, порой оно заставляло его помучаться, но в то же время открыло не один интересный пункт назначения и дало возможность узнать себе цену, как путешественнику, которому по силам оказалось проделать такой непростой путь. Тогда он впервые смог по достоинству оценить свои корни, без прежнего багажа. И снова хочется спросить: разве можно сознательно выдумать что-то подобное? Однако нечто такое в нас создает подобные сны, призывая сознание согласиться на риск более полного воплощения своего Я.

Второй паттерн, на котором мы можем остановить выбор, реагируя на эмоциональный или материальный дефицит своих ранних лет, – сверхкомпенсация – стремление к власти, богатству, выгодному супружеству, славе или какой-то форме владычества над другими. В этом случае то, чего недостает внутри, мы будем искать во внешнем мире. Комплекс власти, наверное, можно найти в каждом из нас. Он может заставить шагать к вершинам, не особо церемонясь с соперниками, но также привести и к тому, что человек попутно будет выстраивать для себя именно те условия, которые приведут к воссозданию прежнего дефицита. Взглянем хотя бы на жизненный путь Ричарда Никсона. От детства, проведенного в нищете в ничем не примечательном калифорнийском городке Уиттиер, до наивысшего в мире поста его движущим мотивом оставалось желание брать верх над другими. Но затем, когда соперники остались далеко позади, он окружил себя весьма сомнительными личностями, и вместе они привели в движение все те компенсаторные факторы, итогом которых стала его вынужденная отставка. Не случайно он не преминул упомянуть о своей одинокой матери и трудностях былых времен, когда с дрожью в голосе произносил прощальную речь в Восточной комнате Белого Дома. В другую эпоху Никсон, пожалуй, мог бы стать персонажем софокловской драмы. Одаренный, целеустремленный до самозабвения, мнительный до одержимости, он взбирается на трон, а затем вынужденно возвращается к своему прежнему незавидному положению, в край забвения.

Комплекс власти можно обнаружить во многих, если не во всех проявлениях человеческих взаимоотношений. Разве мало найдется семей, где один из супругов обслуживает скрытую программу другого, менее зрелого психологически? Еще один, пожалуй, самый печальный и наиболее деструктивный пример властных стратегий – те, которые пускает в ход самовлюбленный нарцисс. Нарциссы стараются изо всех сил, чтобы их внутреннее убожество не стало очевидным другим людям. Они могут бахвалиться, превозносить себя и принижать других или же сникать при малейшем намеке на отвержение и критику, внушая другим вину за боль, якобы причиненную им. Все эти типы поведения создаются с целью отвлечь от той непреложной истины, что чувство Я нарцисса зиждется на пустоте и происходит от недостатка внимания в ранние детские годы или недостаточного отражения. Впрочем, воля к власти у нарциссической личности – это нечто действительно страшное. Их психологическое давление на своих детей может натворить немалых бед, чему обычно способствует уступчивая позиция супруга или супруги. На рабочем месте с начальником-нарциссом подчиненным ничего не остается, как подчиняться и угождать. В известной песенке Пёрл Бейли есть такая строка: «Ты о себе большого мнения, а приглядеться – полный ноль». Но их жизнь уходит на то, чтобы обмануть вас, да и самих себя, и заставить поверить, что они представляют собой нечто особенное. Если же нарцисс в чем-то подведет вас или разочарует, то, учитывая ущербность силы их Эго, в любом случае вы будете виноваты. Они же, как всегда, ни за что не отвечают.

Я повидал немало взрослых детей, разрывавшихся в конфликте между давлением со стороны родителей, которые настаивали на браке с тем, кто усилил бы нарциссизм родителей, и желанием сделать выбор спутника жизни самому. Проще всего сказать (ведь это и в самом деле так), что человек, не способный на такой важный выбор, вообще не готов к созданию семьи. Эта прописная истина находится в противоречии с тем фактом, что такому человеку довелось детские годы провести в нарциссическом энергетическом поле. Корневое послание этого поля было следующим: твое спокойствие и благополучие прямо пропорционально угодливости неадекватному родителю. Как следствие, возможность уже в настоящем свободно выбирать нередко вызывает обезоруживающую/блокирующую тревогу у взрослого ребенка. (Раз уж даже Библия говорит, что наилучший вариант для брака – оставить отца и мать, значит, решение этой дилеммы во все времена было затруднительным.) Как правило, такие взрослые дети или сбегают из дому и связывают свою судьбу с любимым человеком, и страдают потом от вины и утраты родительского одобрения, или уступают желанию родителей и живут в браке, полном депрессии и гнева. Кое-кто даже мечтает о том моменте, когда их родитель умрет, – так сильна внутренняя тревога. Вред, наносимый нарциссическими родителями, просто огромен. Как правило, он потом отражается на внуках, которым передается это давление, причинившее столько несчастий родителям.