В 2003 году был опубликован доклад консалтинговой фирмы McKinsey & Company, подготовленный по заказу бизнес-группы Bombay First. Вокруг документа, озаглавленного «Видение Мумбая: как создать город мирового уровня», сразу же разгорелись споры – особенно из-за высказанного в нем предположения, что если Мумбай хочет вернуться к устойчивому росту, он должен брать пример с Шанхая. Индийские ученые мужи и интеллектуалы разгромили доклад как пример пропаганды авторитаризма. Они в один голос твердили, что демократические традиции Индии никогда не позволят применить там опыт города, который при всем своем великолепии был построен по указке компартии. Аналитики из McKinsey задели чувствительную струну извечного индийско-китайского соперничества, поэтому другой предложенной ими модели городского развития – Кливленда в американском штате Огайо – почти никто не заметил. В докладе же было черным по белому написано, что Мумбаю стоит изучить «усилия двух городов, достигших мирового уровня развития, – Кливленда и Шанхая»35. Наряду с небоскребами Пудуна, там воспевались кливлендские проекты реконструкции набережной и старого делового центра.

Спустя всего несколько месяцев после публикации доклада McKinsey, Статистическое управление США объявило Кливленд самым бедным городом Америки, где почти треть населения живет на доходы ниже прожиточного минимума36. При всех достоинствах своих институций – среди которых авторитетная городская клиника и знаменитый на весь мир симфонический оркестр – и стабильности демократического управления, Кливленд оказался не способен обеспечить собственному населению должный уровень жизни. По-настоящему пугающая перспектива для Мумбая как финансового центра стабильной демократии состоит в том, что он станет городом, где учреждения мирового класса огорожены высокими заборами, за которыми прозябает в нищете большая часть его населения. Мумбаю грозит не то, что он вслед за Шанхаем променяет эффективность на авторитаризм, но то, что, утратив стремление быть urbs prima in Indis, он согласится с ролью «Кливленда Востока».

Подобно тому как данные американской статистики шокировали Кливленд, сведения Индийского бюро переписи населения, обнародованные в 2011 году, ошеломили Мумбай: выяснилось, что население рукотворного острова снижается37. Хотя в целом по территории города мумбайцев по-прежнему становится все больше, миграционные волны перестали доходить до центра. Возможно, в индийской провинции наконец прознали, что блестящие образы Мумбая, так хорошо знакомые им по болливудским фильмам, плохо сочетаются с реалиями мегаполиса трущоб.

Данные 2011 года напомнили о ситуации времен Раджа, когда перепись 1901 года тоже показала заметное снижение численности населения острова. Тогда британские власти оперативно отреагировали разработкой комплекса городских преобразований, направленных на то, чтобы привести urbs prima в соответствие с требованиями нового века, – и тем самым заложили фундамент для возобновления роста. Нынешние правители Мумбая ничего подобного пока не предложили. Однако снижение миграции действительно дает городу шанс разобраться, каким ему быть в XXI столетии. Огромных средств, циркулирующих в городской экономике, вполне хватит для реализации этих планов, если только их кто-нибудь наконец подготовит.

Даже сегодня, когда Мумбай не в лучшей форме, сама идея города по-прежнему сильна. Вся Южная Азия все еще видит в нем символ современности, космополитизма и вовлеченности в мировые процессы – как положительные, так и негативные, как показали террористические акты 2008 года. Это была не просто атака на горожан; исламские радикалы нанесли скоординированные удары по самой городской ткани Мумбая, выбрав своей целью его основные достопримечательности, в том числе вокзал Чхатрапати Шиваджи и отель Taj Mahal. Примечательно, что их не заинтересовало ни одно из сооружений эпохи реформ, вроде высоток Imperial Towers или эстакады имени Раджива Ганди. Эти скучные утилитарные проекты до такой степени не выражают амбиции и смысл города, что террористы даже побрезговали их взрывать. Но сам Мумбай – и его идея – по-прежнему является их целью. Благодаря своей уникальной истории Мумбай с давних пор отмечен печатью величия. Вопрос только в том, сможет ли мегаполис заново стать кузницей индийского будущего и встанет ли urbs prima in Indis вровень со своей великой судьбой.

Вид с вершины небоскреба Burj Khalifa. © Михаэль Карри

Когда в 1981 году в результате тяжелого инсульта шейх Рашид выбыл из игры, дело превращения Дубая из регионального центра в мегаполис мирового масштаба продолжили его наследники, самым деятельным из которых оказался его третий сын, 31-летний шейх Мохаммед. Еще в 1970-х большинство жителей Дубая были приезжими, но под руководством Мохаммеда Дубай окончательно стал городом иммигрантов, которые теперь составляют 96 % населения1. Доверившись своей мечте, Мохаммед смог превратить Дубай в апофеоз современности, сделать его земным шаром в миниатюре.

Неустанный пропагандист и энтузиаст Дубая, Мохаммед превзошел своего отца по части почти маниакального увлечения дорогостоящими строительными проектами. Для начала он потребовал возвести в Дубае здание выше любого в тогдашней Европе – и в 2000 году были открыты две серебристые башни Emirates Towers с их заостренными треугольными навершиями. Затем ему понадобилось самое высокое здание в мире, и в 2010 году был закончен небоскреб Burj Khalifa. Обожающий вникать в практические тонкости шейх взял в привычку лично объезжать стройплощадки города за рулем белого внедорожника Mercedes с номерным знаком DUBAI1, который емко выражал поставленную им цель. «Я хочу, чтобы Дубай был первым во всем, – заявил он в интервью американской телекомпании в 2007 году, – и не в регионе, а в мире»2. Более развернуто эта мысль высказана в опубликованной им в 2006 году книге с типичным для бизнес-чтива названием «Мое видение: вызовы в гонке за идеалом». Там Мохаммед провозглашает: «Дубай должен встать наравне с самыми престижными финансовыми центрами мира, в том числе Лондоном и Нью-Йорком»3. И хотя такие претензии часто оказываются проявлениями ни на чем не основанной гордыни, в том, чтобы ставить перед собой недостижимые цели, есть свои достоинства. В начале XX века автор нового генерального плана развития Чикаго (тогдашнего города-выскочки, где позже будет возведено самое высокое здание мира) писал так: «Не стройте скромных планов; они не способны вдохновлять, и скорее всего никогда не осуществятся. Планируйте по-крупному, надейтесь на лучшее и работайте, не покладая рук»4.

Подобно тому как Чикаго Дэниела Бернема был невозможен без железных дорог, Дубай шейха Мохаммеда не представим без авиалайнеров. В 1974 году шейх Рашид поручил молодому Мохаммеду курировать строительство международного аэропорта Дубая. В 1980 году принц нанял ветерана British Airways Мориса Флэнагана, чтобы тот подготовил запуск авиакомпании Emirates. Ей суждено было стать самым ярким примером характерного для Дубая явления: управляемой западными специалистами госкорпорации, которая добивается успеха в открытой международной конкуренции.