Шрифт:
Мировые судьи избирались уездными земскими собраниями, а в городах — городскими управами из лиц, владевших недвижимым имуществом и отвечающих требованиям ряда других ограничительных цензов.
Но и эта, в сущности, жалкая пародия на общественные выборы, бесила реакционеров типа Каткова, казалась им излишним демократизмом. Они требовали судей, назначаемых правительством, то есть чиновников, которые, по их мнению, только одни и могли бы «охранить правильный порядок, спокойствие и благочиние», заключающиеся, как они считали, прежде всего, в безнаказанности битья по физиономии людей, «ниже их стоящих».
Все статьи по этому вопросу, как «за», так и «против», умело собрал в книгу никому тогда еще не известный Ипполит Никитич Мышкин (1848—1885) — революционер-народник, только что организовавший типографию в Москве, на Тверском бульваре, в доме Полякова. Типография была организована с целью подпольного печатания революционной литературы, а официально печатала пока невинные каталоги и такие же невинные брошюры по уголовным процессам.
Своего компаньона, ничего не знавшего о целях организованной типографии, опытного метранпажа-печатника Гольдмана, Мышкин приставил к обучению наборному искусству целой группы женщин-революционерок, которые и должны были, по его плану, в будущем печатать нелегальную литературу.
«Я намерен,— говорил Гольдману, для отвода глаз, Мышкин,— поближе сойтись с этими барышнями в деле. Они больше трудятся, в праздничные дни не гуляют»3.
Такими «барышнями» были жены и дочери офицеров и чиновников: Е. Супинская, Елена и Юлия Петрушкевичи, С. Иванова, О. Фетисова, Е. Ермолаева и другие.
Ничего не подозревавший Гольдман усердно обучал их типографскому искусству, набирая пока вместе с ними погодинскую «Простую речь о мудреных вещах».
Наконец, Мышкин решил пустить «пробный шар», первую пропагандистскую книгу, сделанную им, как сказано выше, из тенденциозно подобранных полемических статей по делу горничной, побитой разгневанной барыней. Книга называлась: «Об отношении господ к прислуге и о мировом институте» (Москва. В типографии Мышкина на Тверском бульваре в доме Полякова, 1874)4.
Рукопись этой книги Мышкин попытался провести предварительно через цензуру, но Московский цензурный комитет книгу запретил, причем на основании ст. 71 устава цензуры сама рукопись была задержана. Тогда Мышкин решил напечатать книгу без цензуры, поместив требующийся по закону гриф «Дозволено цензурой 9 января 1874 года» на задней странице обложки, на которой были напечатаны объявления о вышедших из его же типографии брошюрах о «Замечательных уголовных процессах».
Таким образом гриф «Дозволено цензурой» сам по себе не был подложным и без опасений был представлен инспектирующему типографию чиновнику. Однако, на самом деле, относился гриф не к книге, а лишь к объявлению о брошюрах. Объявление это действительно было дозволено к печати в виде отдельного листка.
Мышкин пока явно искал пути и возможности распространения революционной литературы.
Трюком с листком объявлений, разрешенным цензурой, удалось обмануть только чиновника, инспектирующего типографию. В инстанции повыше — трюк разгадали. На книгу, выпущенную таким образом, поступил донос, и по поводу ее вышло такое заключение цензора, просматривавшего книгу:
«Книга Мышкина имеет целью: 1. Группировкой статей произвести на читателя сильнейшее впечатление, 2. Пропагандировать уравнение прав и отношений двух классов и 3. Вселить в читателях недоверие к мировому институту».
По докладу начальника Управления по делам печати книга Мышкина постановлением Комитета министров от 18 июня 1874 года была запрещена, отобрана у типографии и затем уничтожена 5.
Найденная мною эта бесцензурная пропагандистская книга, напечатанная в типографии одного из пионеров русской подпольной революционной печати семидесятых годов Ипполита Никитича Мышкина, сейчас весьма редка и чрезвычайно интересна.
Впрочем, деятельность самого Мышкина и работа организованной им подпольной типографии этой книгой только лишь началась.
Боясь, что его «пробный заход» обратит ненужное внимание полиции на типографию на Тверском бульваре, Мышкин расходится с фактическим владельцем типографии Вильде, у которого он был только арендатором, и открывает новую типографию на Арбате в доме Орлова.
Именно в этой типографии, просуществовавшей вплоть до разгрома ее полицией, Мышкин весьма продуманно начал массовое печатание нелегальной революционной литературы.
Типография состояла из двух помещений. В первом мужчины-наборщики, по-прежнему, набирали и печатали различного рода «благонамереннейшие» издания. Вход в это отделение был свободен. Во второе, так называемое «женское» наборное отделение, вход посторонним не допускался, в целях якобы сохранения «благонравного поведения» женщин-наборщиц и их нежелания слушать «сквернословие мужиков», на которое, по правде сказать, русские печатники в то время никак не скупились. В этом «женском отделении» набирались и печатались такие вещи, как «История одного французского крестьянина» (переделанная самим Мышкиным), некоторые статьи Лассаля, статьи из зарубежного нелегального журнала «Вперед», «Книга для чтения рабочим», «Чтой-то братцы», «Хитрая механика», некоторые сочинения Н. В. Берви-Флеровского и многое другое. Помимо этого, печатались паспортные бланки для снабжения фальшивыми «видами на жительство» распространителей в народе этой литературы6.
Печатная продукция типографии не фальцевалась и не брошюровалась в Москве, а прямо листами упаковывалась в ящики и отправлялась в провинцию, где печатные листы брошюровались в книги и выдавались на руки распространителям.
Все это Мышкин проделывал на средства ближайшего своего соратника, тоже виднейшего революционера-народника, Порфирия Ивановича Войнаральского. Последний все свое состояние в несколько десятков тысяч рублей, доставшееся ему по наследству, предоставил в распоряжение народнической организации.