В противовес «геннадиевцам», существовали собиратели «ефре-мовского толка», по имени другого библиографа и книголюба — П. А. Ефремова, библиотека которого славилась полнотой, подбором хороших книг и свидетельствовала о незаурядном вкусе собирателя.

Разумеется, точные «границы предмета» наметить трудно во всем, и не редко «ефремовцы» (да и сам Ефремов) тряслись над какой-нибудь чепухой, а «геннадиевцы» ловили чудесные книги, на которые «ефремовцы» не обращали внимания.

Книга — вещь тонкая, и достоинства ее порой раскрываются не сразу. К таким книгам принадлежит, по моему мнению, книга без заглавия, о которой рассказано здесь.

В заключение хочется привести замечательные слова Виссариона Григорьевича Белинского, относящиеся к старинным книгам:

«Нет ничего приятнее, как созерцать минувшее и сравнивать его с настоящим. Всякая черта прошедшего времени, всякий отголосок из этой бездны, в которую все стремится и из которой ничто не возвращается, для нас любопытны, поучительны и даже прекрасны. Как бы ни нелепа была книга, как бы ни глуп был журнал, но если они принадлежат к сфере идей и мыслей, уже не существующих, если их оживляют интересы, к которым мы уже холодны — то эта книга и этот журнал получают в наших глазах такое достоинство, какого они, может быть, не имели и в глазах современников: они делаются для нас живыми летописями прошедшего, говорящею могилою умерших надежд, интересов, задушевных мнений, мыслей.

Вот почему всякая книга, напечатанная у Гари, Любия и Попова гуттенберговскими буквами, в кожаном переплете, порыжелом от времени, возбуждает все мое любопытство; вот почему, увидевши где-нибудь разрозненные номера «Покоющегося трудолюбца», «Аглаи», «Лицея», «Северного вестника», «Духа журналов», «Благонамеренного» и многих других почивших журналов, я читаю их с какою-то жадностью и даже упоением.

Не худо иногда напомнить старину в пользу и поучение настоящего времени; не худо, к слову и кстати, воскрешать черты прошедшего, иногда для смеха, а иногда и для дела»21.

Так говорил Белинский. Если бы это не было нескромным, я с наслаждением взял бы эти слова в качестве эпиграфа к своим рассказам.

«НИКТО НЕ ОБНИМЕТ НЕОБЪЯТНОГО»

Козьма Прутков в своих «Плодах раздумья» говорил: «Три дела, однажды начав, трудно кончить: а) вкушать хорошую пищу, б) беседовать с возвратившимся из похода другом и в) чесать, где чешется»22.

Отбросив прутковскую иронию, книголюбы-собиратели могли бы сюда добавить еще и четвертое дело, которое так же, однажды начав, трудно кончить: это рассказывать об интересных книгах, встреченных ими на своем собирательском пути.

Для понимания этого шутливого сравнения попытаемся сначала разобраться в природе потребности такого рассказывания.

Писатель Владимир Лидин напечатал в «Новом мире» рецензию о моей работе «Книжная лавка Смирдина». Сам книголюб и собиратель, В. Г. Лидин пишет в рецензии:

«Любовь к книгам бывает двоякая, как это показывают примеры собирательства. Для одних собирание книг является коллекционерством, ревнивой жадностью собрать все редкое. Эти гарпагоны уносят в свое хранилище собранное и любуются им наедине, не принося ни малейшей пользы людям, в такой сложнейшей и интереснейшей области, как история книги.

Вторая категория собирателей — это люди, глубоко чтущие книгу, знающие ее историю и исполненные желания приохотить к книге возможно большее число людей, заинтересовать их ее судьбой, приучить уважать и любить книгу»23.

Думается, что в последних словах Владимира Лидина заключается важнейший принцип книжного собирательства, осмысленного, нового, я бы сказал, советского собирательства.

В самом деле, если отбросить личную и, конечно, очень важную пользу, которую получает сам книжник-коллекционер от общения со своими книгами, помогающими его собственному развитию и образованию, то что же остается на долю окружающих, которых, к тому же, иногда, призывают уважать вашу страсть к книгам?

Конечно, обществу небезынтересно появление каждого нового образованного и начитанного человека: чем их будет больше, тем лучше. Но, неужели, это — все?

Можно, разумеется, добавить, что каждый любитель-коллекционер помогает сохранять редкую, порой исчезающую книгу. Возможно, что библиотека, собранная вами, попадет когда-нибудь в государственные хранилища и таким путем увеличит их богатства.

Это тоже чрезвычайно важно, но отнюдь не настолько, чтобы говорить только об этом. Как бы ни была замечательна и обширна библиотека того или иного собирателя, она не может идти даже и в отдаленное сравнение с тем, что уже хранится в библиотеках имени В. И. Ленина, имени Салтыкова-Щедрина, библиотеке Академии наук и в других многочисленных книгохранилищах.

Если собиратель порой и найдет десяток-другой (даже больше!) книг, отсутствующих в этих библиотеках,— они не могут играть сколько-нибудь решающего значения для тех сказочных богатств, которые в них хранятся.

Следовательно, прав писатель Владимир Лидин, говоря, что одна из важнейших задач книжного собирательства — это «желание приохотить к книге возможно большее число людей, заинтересовать их ее судьбой, приучить уважать и любить книгу».

Если вам удалось найти какие-либо, действительно интересные и редкие издания, у вас не может не появиться желания показать их и рассказать о них другим. Иначе вы не настоящий книголюб, не настоящий «болельщик» книги.