Работа Д. Багалея о Г. Сковороде напечатанная в журнале Киевская старина №2, 3,6 за 1895г.
Д.Багалей
Украинский философ Григорий Саввичъ Сковорода
Киевская старина 1895 №2
ГЛАВА 1-я.
(Учні и жизнь1).
Прошло сто лтъ со дня смерти знаменитаго украинскаго философа Григорія Саввича Сковороды ( 29 октября 1794)— и только теперь появились въ свтъ его сочиненія. Правда, не все то издано, что розыскано мною: кое что пришлось по необходимости отложить въ виду различныхъ обстоятельствъ—но все таки съ рукописей сдланы копіи, которыя хранятся въ Харьковскомъ Историко - Филологическомъ Обществ. Быть мо-жетъ, окажется возможнымъ издать и ихъ, что было бы, конечно, самое удобное и правильное; но если бы этого почему либо исполнить не удалось, то и тогда духовное наслдіе Григорія Саввича будетъ обезпечено отъ гибели и порчи, а можетъ быть, удастся отыскать и еще что нибудь изъ тхъ сочиненій, которыхъ мы не имемъ въ рукахъ, но которыми пользовались прежніе изслдователи. Варочемъ можно сказать, что новыя находки едва ли способны были бы измнить наше сужденіе о Г. С. Сковород, какъ писател, такъ какъ оно основано на всей совокупности его учено-литературныхъ трудовъ, какъ печатныхъ, такъ и неизданныхъ еще; он могли бы дополнить наше сужденіе, но не измнить его. Въ этомъ отношеніи мы находимся
') Настоящая работа является прямыvъ продолжениемъ моего изследованія о Сковороде, въ качеств предисловія къ его сочиневіямъ, изданнымъ Харьк. Ист.-Филол. Общество», гд оно занимаетъ первыя 132 страницы.
1
въ очень благопріятныхъ условіяхъ. Не смотря на то, что о Г. С. Сковород существуетъ весьма значительная литература (подробно очерченная мною въ 1-й глав изслдованія, напечатан-наго передъ его сочиненіями), новйшіе труды—г-жи А. Я. Ефименко, . А. Зеленогорскаго и мои—впервые пытаются освтить ученіе Сковороды по его первоисточникамъ, т. е. сочиненіямъ. И это понятно: только теперь, съ находкою массы его рукописей, мы, можно сказать, открыли Сковороду, какъ писателя, и получили возможность правильной оцнки его въ этомъ отношеніи. А оцнка ученія и жизни дастъ матеріалъ и для сужденія о значеніи его вообще. Мы будемъ основывать свое сужденіе на документальныхъ данныхъ и избгать всякихъ рискованныхъ сравненій, памятуя, что comparaisou n'est pas raison, и руководствуясь тою осторожностью въ выводахъ, которая столь необходима при оцнк всякаго историческаго дятеля.
Давно уже длали попытки определить сущность ученія Сковороды, но давали слишкомъ общіе отвты, вытекавшіе изъ случайнаго сходства, а не изъ всей совокупности критически провренныхъ матеріаловъ. Называли Сковороду и украинскимъ Сократомъ, и украинскимъ Діогеномъ, Пиагоромъ, Оригеномъ, Лейбницемъ, Ломоносовымъ, Новиковымъ. Но уже самъ Сковорода запротестовалъ, если только Хиждеу даетъ врное извстіе, противъ этихъ сравненій. „Меня хотятъ мрить Ломоносовымъ... будтобы Ломоносовъ есть казенная сажень, которою должно всякаго мрить, какъ однимъ локтемъ портной мритъ и золотую парчу, и шелковую тканку, и полотняную ряднину". Если Сковорода и не писалъ этихъ словъ епископу блорусскому Георгію Конисскому, то онъ могъ бы такъ выразиться, потому что былъ человкомъ съ рзко очерченною индивидуальностью и самъ прекрасно сознавалъ это. Тоже самое вышло и съ кличкою „мистикъ". Многіе, до нашихъ дней, приклеивали ему этотъ ярлыкъ, но любопытно, что никто не поставилъ себ труда указать, по крайней мр, на точки соприкосновенія между нимъ и мистиками. Не дала ключа къ разъясненію ученія этого оригинальная мыслителя и новая кличка, которою пытались замнить прежнія,—раціоналистъ puresang. Нельзя сказать, чтобы въ
2
Сковород не было никакого сходства съ тми личностями, съ которыми его сравнивали; наоборотъ, сходство было и даже рзко бросалось въ глаза (потому то его и подмтили прежде всего); но это было вншнее сходство формы, но не содержания, это же послднее оставалось неизвстнымъ въ той его целостности и полнот, какую даетъ совокупность учено-литературныхъ трудовъ писателя.
Спрашивается, каково же было ніросозерцаніе Сковороды, нашедшее себ выраженіе въ его сочиненіяхъ, какія идеи про-водилъ ояъ въ своихъ трудахъ, чего хотлъ, какъ и въ какомъ направленіи дйствовалъ?
Мы не будемъ здсь останавливаться на содержаніи каж-даго сочиненія Г. С. Сковороды въ отдльности (ибо сдлано это раньше, во 2-й глав нашего введенія къ изданію его сочи-неній), а только постараемся предоставить его міросозерцаніе въ краткомъ, но систематическомъ вид.
Обращая вниманіе на темы, которыя разрабатывалъ Сковорода, вникая въ сущность ихъ содержанія, мы замчаемъ, что нашъ украинскій философъ былъ вмст съ тмъ и религіоз-нымъ мыслителемъ, т. е. другими словами—религія была для нею философіей и философія религіей. Нельзя указать у него ни одного сочиненія, которое не было бы проникнуто религіозеымъ направленіемъ. Даже такіе труды, которые отличаются преимущественно философским ъ характеромъ (напримръ, трактаты о душевномъ мир) въ сущности имютъ туже основу и находятся въ тснйшей логической связи со всми остальными. Съ этой точки зрнія сочиненія Сковороды, въ общей совокупности своей, отличаются необыкновенною цльностью, стройностью и послдовательностью: въ нихъ нтъ противорчій; есть только кажущіяся повторенія, потому что Сковорода иногда въ новыхъ трудахъ развивалъ боле подробно то, о чемъ говорили уже въ прежнихъ. Данное имъ опредленіе значенія фи-лософіи совершенно почта тождественно съ указаннымъ имъ же значеніемъ Библіи, какъ источника христіанской религіи; изъ этого видно, что онъ отождествлялъ ихъ другъ съ другомъ. На вопросъ губернатора Щербинина, о чемъ учитъ Библія—
3
Сковорода замтилъ: „О человческомъ сердц; поваренныя книги учатъ, какъ удовольствовать желудокъ, псовыя, какъ зврей давить, модныя, какъ наряжаться; Библія учить, какъ облаго-родшвоватъ чемвческое сердце1.
На вопросъ одного изъ ученыхъ, что такое философія— Сковорода отвтилъ: „главная цль жизни человческой; глава длъ человческихъ есть духъ его, мысли, сердце. Бсякъ иметъ цль въ жизни, но не всякъ занимается главою жизни, иной занимается чревомъ жизни, т. е. вс дла свои направляетъ, чтобы дать жизнь чреву, иной очамъ, иной ногамъ и другимъ членамъ тда, иной же одеждамъ и нрочимъ бездушнымъ вещам; философія или любомудріе устремляетъ весь кругъ длъ своихъ на тотъ конецъ, чтобы дать жизнь духу нашему, благородство сердцу, свтлость мыслямъ, яко глав всего. Когда духъ въ человк веселъ, мысли спокойны, сердце мирно, то все свтло, счастливо, блаженно. Сіе есть философія". Здсь, какъ мы видимъ, философія прямо опредляется, какъ познаніе духа въ человк, дающее ему душевное спокойствіе, т. е. счастіе. А это познан іе собственнаго духа даетъ человку и по-знаніе Бога, который находится внутри насъ и открывается въ самопознаніи. Такимъ образомъ здсь, да и въ другихъ пунктахъ, кои увидимъ дале, философія у Сковороды соприкасается или даже, можно сказать, отождествляется съ религіей. Онъ при-знавалъ одну только философію Духа, а не плоти, такъ же точно, какъ и одну религію духа, но не обрядовъ. Въ иредисловіи къ трактату „о древнемъ мір" (въ письм къ Ковалинскому) Сковорода изображаетъ смыслъ своей жизни, какъ философа, какъ человка, нашедшаго ея центръ—и эта философія оказывается познаніемъ Господа любовью къ Нему, исполненіемъ Его заповдей, т. е. христіанской религіей Сковороды. Это было духовное любомудріе, иначе христианская философія, какъ ее называетъ самъ Сковорода. Она какъ нельзя лучше опредляется приводимымъ
3
имъ текстомъ: „блаженъ мужъ иже въ премудрости умретъ и иже вь разум своемъ поучается святын, размышляя пути ея въ сердц своемъ и въ сокровенныхъ своихъ уразумится" (2-е отд. стр. 46). Философствовать, говорить онъ, нужно во Христ т. е. Дух, а не въ стихіяхъ. Апостолъ Павелъ „сіе мудрованіе (на плоти) мертвыхъ сердецъ называетъ пустою философіею; которая бражничаетъ по стихійной бурд и препятствуетъ философствовать по Христ, котораго Богъ послалъ въ качеств Духа въ сердца наши. Такое плотское мудрованіе мшаетъ нашему восхожденію въ высшій первородный міръ и обращаетъ глаза наши долу (2-е отд. стр, 56). Ту же мысль онъ разъ-ясняетъ въ письм къ Тевяшову, которое служить предbсловіемъ къ его „Израильскому змію". Здсь онъ доказываетъ, что такимъ любомудріемъ должно заниматься и дворянство, какъ единственное въ то время сословіе (за исключеніемъ, конечно, духовенства), державшее въ своихъ рукахъ дло образованія народа. Но будучи религіознымъ мыслителемъ, Сковорода оставался и истиннымъ философомъ, ибо ставилъ цлью человческой жизни разьясненіе истины. „Изъясняетъ, говорить онъ, боговидецъ Платонъ: нтъ сладчае истины. А намъ можно сказать, что въ одной истин живетъ истинная сладость и что одна она животворить владющее тломъ сердце наше. Пиагоръ, раскусивъ емблематъ треугольника и узрвъ въ немъ истину, съ веселіемъ вопіетъ: обртохъ! обртохъ! Видно, что жизнь живетъ тогда, когда мысль наша, любя истину, любить выслдывать тропинки ея и, встртивъ око ея, торжествуетъ и веселится симъ незахо-димымъ свтомъ. Сей свтъ услаждаетъ и старость Соломонову; а онъ и состарваясь каждый день нчто вкушаетъ отъ ядомыхъ всми, но не истощаемыхъ сладостей, согрвающихъ и питающихъ сердечныя мысли, какъ весеннее солнце каждую тварь. И какъ правильная циркуляція крови въ звряхъ, а въ травахъ соковъ раждаетъ благосостояніе тлу ихъ, такъ истинный мысли озаряютъ благодушіемъ сердце. И не дивно, что нкіихъ избранныхъ человковъ монументы и записки сею надписью оглавлены: житіе и жизнь имярекъ. Житіе значить—родиться, кормиться, расти и умаляться; а жизнь есть плодопри
4
нощеніе, прозябшее отъ зерна истины, царствовавшее въ сердц ихъ" (2-е отд., стр. 252).
Но говоря о религіозномъ характер міросоверцанія Г. С. Сковороды, слдуетъ ближайшимъ образомъ опредлить его основную, коренную черту. И такую черту отыскать не трудно: она проходитъ красною нитью чрезъ вс сочиненія Сковороды, составляетъ исходный пунктъ его воззрній. Во всхъ своихъ сочиненіяхъ Сковорода проводилъ идею о двухь началахъ—матеріи и форм, иначе тлнномъ и вчномъ, плоти и Бот и о ъосподств второго (невидимою, нематеріальнаго) надъ первымъ (осязаемымъ, временнымъ); только второе должно быть признано субстанцией, первое же является ея постояннымъ аттрибутомъ. „Весь міръ состоять, говорить Сковорода, изъ двухъ натуръ— одна видимая, другая невидимая. Видимая натура—тварь (въ другихъ мстахъ онъ даетъ ей множество другихъ аналогич-ныхъ названій), а невидимая—Богъ (котораго онъ также иначе называетъ Духъ, истина, умъ и т. п.) Сія невидимая натура или Богъ всю тварь проницаетъ и содержитъ; везд всегда былъ, есть и будетъ; везд и во всемъ онъ—основаніе, голова; вся же тварь является только тнью, пятою, ризою его; ей вчность не свойственна: она постоянно измняется; это и есть смерть; возставать противъ нея, стоять за тлнное—значить идти противъ Бога, обижать его. Жизнь, разсуждалъ онъ, подобна внцу: начало и конецъ ея заключаются въ одной и той же точк. Колосъ. родится изъ верна и снова превращается въ зерно, духъ исходить отъ духа и снова идетъ къ нему. Каждому существу назначено его поприще, чтобы оно могло явить, по образу Вчнаго, свои силы, т. е. изліяніе невидимаго во временной видимости, и за тмъ снова вступить въ свое начало, т. е. свое ничто. Первый и послдній край одно и то же— Богъ. Вся природа Его риза, орудіе: все обветшаетъ, изм-нится; одинъ Онъ пребываетъ во вки неизмннымъ (1-е отд. стр. 19—20).