Шрифт:
Я уселась, чтобы наблюдать за событиями, которые разворачивались внизу, как вдруг кто-то коснулся моей руки. Это была бабушка.
— Посмотри вниз! — воскликнула я. — Сколько радости и веселья!
— Поэтому я и пришла. — Она взглянула на дом Жэня и нахмурилась. Помолчав немного, она попросила: — Расскажи мне, что ты видела.
Я описала ей праздничные украшения, вечеринку, затянувшуюся до поздней ночи, приготовления к пиру Все это время я улыбалась, словно готовилась стать гостем, а не зрителем.
— Я счастлива. Понимаешь ли ты это, бабушка? Когда мой поэт радуется, я чувствую себя такой...
— Ах, Пион! — Она покачала головой, и украшения на ее головном уборе тихонько зазвенели, словно подражая щебету птиц. Он взяла меня за подбородок и заставила меня отвернуться от мира живых и посмотреть ей в глаза. — Ты слишком молода. Твое сердце не выдержит такого разочарования.
Я попыталась увернуться. Мне было неприятно, что она хочет омрачить мое веселье, но ее пальцы были на удивление сильными.
— Не смотри туда, дитя мое, — предостерегла меня бабушка.
Услышав предупреждение, я отшатнулась от нее. Мой взгляд упал на дом семьи У как раз в тот момент, когда перед входными воротами остановился паланкин из красного шелка. Его несли четверо мужчин. Слуга открыл дверь паланкина. Из темноты кабинки показалась превосходно забинтованная ножка в красной туфельке. А затем оттуда медленно вышла девушка. Она с головы до ног была одета в свадебный красный наряд. Ее голова клонилась от тяжести убора, украшенного жемчужинами, сердоликом, яшмой и другими драгоценными камнями. Лицо скрывала вуаль. Слуга держал в руках зеркало, отбрасывая лучи света на девушку, чтобы отвратить любые враждебные силы, если они следовали за ней.
Я отчаянно пыталась найти объяснение происходящему. Мне не хотелось верить своим глазам и словам бабушки. Она, очевидно, уже все поняла.
— Наверное, сегодня женится брат Жэня? — предположила я.
— Он уже женат, — мягко ответила бабушка. — Его жена прислала тебе издание «Пионовой беседки», которое тебе так понравилось.
— Значит, он привел в дом наложницу...
— Он больше не живет в этом доме. Вместе со своей семьей он переселился в провинцию Шаньси, где он занял пост государственного судьи. А здесь живет только госпожа У и ее младший сын. Посмотри, кто-то засунул папоротник над дверью...
— Это сделала госпожа У.
— Она надеется защитить того, кого очень сильно любит.
Я дрожала всем телом, не желая верить в то, что говорила мне бабушка.
— Она хочет оградить от тебя своего сына и его невесту, — объяснила она.
Слезы хлынули у меня из глаз, покатились по щекам и упали через край балюстрады. Внизу, на северном берегу Западного озера, пополз туман. Он частично скрыл от меня свадебное торжество. Я вытерла глаза и попыталась взять себя в руки. Солнечный свет прорвался сквозь туман, и я ясно увидела паланкин и девушку, которая заняла мое место. Она перешагнула через порог. Моя свекровь провела ее через первый и второй двор. Оттуда они последовали в комнату новобрачных. Вскоре невеста останется в одиночестве, чтобы ее мысли успокоились. Затем, чтобы подготовить ее к тому, что ждет ее дальше, госпожа У сделает то, что делает большинство свекровей: она даст девушке сокровенную книгу с рассказами о том, что требуется от новобрачной во время близости с совершенно незнакомым ей мужчиной. Но все это должно было происходить со мной!
Скажу честно. Я была готова убить эту девушку. Мне хотелось сдернуть вуаль, чтобы увидеть, кто посмел занять мое место. Пусть она посмотрит в лицо призрака!
А затем я выцарапаю ей глаза! Я вспомнила историю, которую рассказывала мне моя мать. Однажды один мужчина привел в дом наложницу. Она смеялась над первой женой, издевалась над ее поблекнувшей с годами внешностью. Тогда жена превратилась в тигра и сожрала сердце и внутренности наложницы, оставив на виду голову и конечности, чтобы их нашел муж. Именно это я и хотела сделать, если бы могла покинуть Наблюдательную террасу.
— Когда мы попадаем сюда, то узнаем, что многое из того, во что мы верили на земле, — неправда, — заключила бабушка, но я ничего не слышала. Я словно оцепенела от увиденного. Этого не могло быть, но это было так.
— Пион! — резко воскликнула бабушка. — Я могу тебе помочь!
— Никто мне не поможет. Я лишилась надежды, — сквозь слезы проговорила я.
Бабушка рассмеялась. Эти звуки были так чужды печальным обстоятельствам, в которых я оказалась, что они словно пронзили меня. Я повернулась к ней. Морщинки на ее лице буквально танцевали от озорной радости. Я никогда не видела ее такой, но у меня было разбито сердце, и вид пожилой женщины, торжествующей в то время, как я предаюсь отчаянию, меня даже не ранил.
— Послушай меня, — продолжила она, очевидно, не замечая моих мучений, — ты знаешь, что я не верю в любовь.
— Я не хочу тебя слушать. Как ты можешь быть такой жестокой! — посетовала я.
— Я не предлагаю тебе смириться. Наоборот, я признаю, что, возможно, ошибалась. Ты любишь этого человека. Теперь я это понимаю. Видимо, и он до сих пор любит тебя, иначе его мать вряд ли старалась бы защитить от тебя эту девушку. — Бабушка перегнулась через балюстраду и с заговорщицким видом улыбнулась. — Видишь?