– Скажи мне, пожалуйста, какое место в нашем городе считается самым криминальным?

– Петровка! – без паузы выпалила я. – Только и слышишь – то убийство, то грабеж, то маньяк…

– К твоему сведенью, там и на производствах травматизм выше, – кивнула Алевтина. – И смертность в больницах. Хотя, казалось бы, район как район, люди как люди.

– Да ну, там полно шпаны и всяких придурков, – отмахнулась я, припоминая, как туда ездила. – Ведут себя как скоты!

– Вот тебе и отличие. Гадостное там место, я тебе скажу. Оттого и молодежь растет… вот такой, как ты сказала. А еще такие места всегда притягивают людей, несущих в себе негатив, то есть с криминальным уклоном.

– А еще какие признаки бывают? Вот приехала я в незнакомый город, еще ничего не знаю…

– Посмотри на газоны, деревья, дома! Деревья и травы в хороших местах растут большие и здоровые, а в плохих – мелкие и скрюченные.

– А, помню! Была я в таком месте! Деревня Холмище…

Алевтина кивнула с таким видом, будто зловещая деревня Холмище была ей знакома.

– Вот. Люди влияют на место, где живут, а место – на них. Криминал, мерзкие обычаи, нездоровая духовная атмосфера, пороки… А визуально – трава там растет редкая и чахлая, стены и асфальт в трещинах сильнее обычного, стихийные свалки…

– А в домах? – не успокаивалась я. – Как определить, хороший дом или нет? Они-то зачастую однотипные.

– В домах? – В глазах Алевтины вновь мелькнули веселые искры. – Смотри на… надписи на стенах и в лифте!

– Ничего ж себе! – У меня от удивления глаза на лоб полезли. – Это как же понимать?

– Да вот так. Заходишь в лифт и видишь – пара любовных признаний, несколько некультурных слов, дурацкая рожица, мудрое изречение, названия футбольных команд и рок-групп, куча забористых прозвищ – значит, это отличный дом, позитивный, жить можно. Еще лучше, если обидных фраз нет, только любовь, позитив и юмор. Хуже, когда на стенах одна ругань, причем злая, без признаков юмора. Но и то еще не беда. А самое плохое – запомни! – если стены обшарпанные, этажи не очень чистые, но без окурков и пивных банок, в подъезде царит въевшийся неприятный запах – но это не запах мусоропровода, а что-то другое, еще противнее. И при этом надписей на стенах практически нет! Разве что пара бледных имен – Маша, Петя, Дима, без фамилий, кличек или обидных «комплиментов». Обходи такой дом десятой дорогой!

Мне стало не по себе:

– А почему, что в нем такого?

– Просто запомни. Когда-нибудь пригодится. Я лишь однажды в жизни бывала в таком доме… – Алевтина передернула плечами и помотала головой, отгоняя нехорошие воспоминания. – Ладно, хватит об этом, давай сменим тему.

Воцарилась тишина, прерываемая доносившейся из гостиной фоновой музыкой какой-то компьютерной игры. Послышался ликующий возглас Саши – видимо, он одержал в игре победу.

– Ему эти разговоры скучны, – посмотрела в сторону двери Алевтина. – Пока еще скучны. Шестнадцать лет – зеленый юнец, ребенок, играющий в игрушки. А тебе сколько лет?

– Шестнадцать тоже… скоро будет.

– То есть пока только пятнадцать. – Взгляд Алевтины стал добрым, почти материнским. – И в эти годы ты уже успела насмотреться на такое, что нормальному человеку и в кошмаре не приснится. Ведь так?

Я скривилась. Спасибо, друзья дорогие, скоро моя биография станет известна всей округе!..

Алевтина перехватила мой взгляд и доброжелательно улыбнулась:

– Не подумай, Саша мне рассказал о тебе немного. Но я узнала из этого рассказа куда больше, чем знали даже твои друзья. И я понимаю твое недовольство – ведь их болтливость уже однажды дорого тебе стоила. Но на этот раз информация попала в добрые руки и не принесет тебе вреда.

Я замерла, ошарашенная. Да, такой случай был, но друзья мои о нем не знали!

Боже мой, кто она такая?! Ясновидящая, знахарка, ведунья? Но страха не было, а было доверие к этой женщине. Необъяснимое такое доверие. И давнее чувство, будто я вновь, как в детстве, сидела рядом с мамой и жаловалась ей на свои проблемы, зная, что она их все решит.

Мы еще долго болтали. Точнее, говорила в основном она, а я слушала, широко распахнув глаза. Просто и понятно она открывала мне удивительную информацию об окружающем мире, и я знала, что после сегодняшнего разговора уже буду смотреть на этот самый мир совсем по-другому. Мне пришлось читать много эзотерической литературы и общаться в интернете с людьми, считавшими себя ведунами и экстрасенсами, но все это, вместе взятое, не стоило и половины нашего сегодняшнего разговора.

Я узнала, что нельзя удалять зубы во время растущей луны и стричь волосы – во время стареющей. Меня похвалили за чисто вымытую голову и длинную косу – оказывается, волосы хранят связь человека с высшими силами, оттого их носят длинными и священники, и люди творческих профессий… В общем, при другом раскладе вся полученная информация могла не вместиться в мою головушку, но слушать Алевтину было одно удовольствие и нисколько не надоедало.

– Случайности не случайны, как не была случайной и наша встреча, – продолжала она. – Я рада с тобой побеседовать, нечасто в наше время встретишь таких, как ты. Может статься, мы окажемся полезными друг другу. Я не зря в самом начале нашего разговора упоминала о памяти рода. Ты знаешь, что это такое?

– Смутно…

– Я говорю не о старых записях на полуистлевшей бумаге, которые хранишь, жалея выкинуть и ленясь читать. Нет. Я имею в виду живую память – когда человек не теряет связи со своими предками.

– Не поняла?

– Предки – это наше начало на земле, а потомки станут нашим продолжением. И не подумай, что это просто красивые слова, – продолжала Алевтина. – Пока мы помним предков – хотя бы их имена, – до тех пор они живы в нас. Их память хранится в нас и в некоторые моменты жизни проявляется. А можно и общаться при желании. Предки – они всегда услышат потомков.