Шрифт:
И тут я почувствовала зарождающуюся тревогу. Просто так, без причины. Или это усталость вкупе с игрой воображения так на меня подействовала?
– Ника, выходим, – толкнула Лилька.
Мы вышли на перроне соседней станции, с которой очередная электричка должна была отвезти нас обратно на наш вокзал. Я привычно окинула взглядом сидящих вокруг пассажиров, но ни один из них не вызвал подозрения. Мы присели на ближайшую лавочку и долго отдыхали, откинувшись на спинку. Солнце уже исчезло за лесом, а тревога не проходила.
– Стерла ноги в этих туфлях, – пожаловалась Лилька. – И перекусить бы не мешало.
– Поезжай домой лучше.
– Ну нет! Пока ты здесь, и я не уйду.
Тревога… Тревога! Сейчас что-то должно произойти! Вот сейчас, не пройдет и… До следующей электрички оставалось около пяти минут. Да еще Лилька, черт ее принес. Не хватало, чтобы с ней что-то случилось!
– Знаешь что, Лиль, – произнесла я. – По-моему, вон там, за станцией, виднеется какой-то магазинчик. Сходи-ка туда, купи нам обеим поесть, а себе какие-нибудь тапки. Думаю, не будет беды, если мы одну электричку пропустим. Я, уж прости, не пойду. Слишком устала.
– Конечно, я мигом! – воодушевилась моя подруга.
– Можешь не спешить, – я махнула рукой.
Она поковыляла к дороге. Я проводила ее взглядом, посмотрела на большие вокзальные часы. Еще четыре минуты. Но с уходом Лильки тревога не прошла, а усилилась до такой степени, что даже дыхание перехватывало.
Такое у меня бывало. Несколько раз, и предчувствие никогда не обманывало. Вилор говорил правду – человек, носящий сторожевой знак, не остается прежним.
И вот сейчас что-то должно случиться. Приближающийся стук колес заставил меня вскочить, сердце заколотилось.
Спокойно, Ника, спокойно. Нервничать в такой ситуации вредно. Только хладнокровие и внимание…
Электричка подошла, раскрылись двери. Пассажиры, как часто бывало на этой станции, столпились возле последнего вагона, в него же и вошли, а я привычно села в первый.
Что-то мне подсказывало, что эта электричка будет последней на сегодняшний день. Ладно, надеюсь, еще ничего не случилось. Пока не случилось…
Вагон, другой, третий. Тускло горел свет, покачивались головы немногочисленных пассажиров. Я внимательно приглядывалась к каждому, но не замечала ничего подозрительного.
Тревога не утихала.
В следующем вагоне было шумно. Там ехала компания молодежи то ли с концерта, то ли с футбола… Да, судя по шарфам, все-таки с футбола. Эти ребята импульсивно делились впечатлениями, а с противоположного конца вагона на них недовольно поглядывали две старушки. Несколько мужчин в черных ветровках дремали, несмотря на шум, видимо, ехали с работы. В следующем вагоне людей было совсем мало, и меньше всего они походили на маньяков. Несколько усталых женщин с сумками, еще одна компания молодежи, но эти вели себя потише, да бородатый старик, дремавший на крайнем сиденье. При виде его роскошной бороды я вздрогнула, но в следующий миг поняла, что этот тщедушный человек быть здоровяком Иваном Звонцовым никак не может.
В последний вагон я вошла, дрожа от перенапряжения. Людей здесь было больше, чем в других. На скамьях чинно расселись несколько семейств. Лица у всех были просветленными, на женщинах – аккуратно подколотые платочки и длинные юбки, и я сделала вывод, что эта компания совершала паломничество в какой-нибудь монастырь, а теперь возвращается домой. Взрослые негромко переговаривались, а вот детишки, коих тут было чуть меньше десятка, весело носились по вагону и шумели. На трех девочках тоже были косыночки, а на четвертую повязали большой, не по возрасту, оранжевый платок, то и дело съезжавший на глаза, а сзади закрывавший спину до пояса. Эта девчушка, на вид лет семи, была самой резвой, хохотала, визжала и моталась по проходу, вскакивая с ногами на сиденья и раззадоривая остальных. Пожилая женщина в таком же оранжевом платке, видимо, ее бабушка, время от времени подавала голос:
– Галя, не шуми!.. Галя, не лезь на сиденье с ногами… Галя, угомонись…
Но делала она это апатично, без эмоций, понимая, что Галя все равно не послушается.
Вдруг кулон дал о себе знать. Кольнул легонько, предупреждающе. Я окинула взглядом вагон. Нет, здесь были не только паломники, но и другие пассажиры. Кто дремал, кто читал газету или грезил о своем, сидя в наушниках.
И тут я увидела. Странно, что раньше не заметила – на одной скамейке с Галиной бабушкой, у окна, сидел крупный и грузный человек с большой окладистой бородой и черными густыми бровями. Вид он имел весьма колоритный, вызывал ассоциации то ли с Карабасом-Барабасом, то ли с Синей Бородой. Взгляд его был мрачным и тяжелым. Я прошла мимо туда и обратно, и возле его сиденья кулон снова кольнул меня.
Значит, это он и есть, Иван Звонцов. То есть мытарь, колдун в теле Ивана! Ну, спасибо, Егор, за информацию! Я присела неподалеку, достала мобильник. Хотела уже позвонить по данному Алевтиной номеру, но тут Звонцов поднялся и стремительно пошагал к выходу из вагона. Я, так и не успев сделать звонок, метнулась следом.
Что он задумал?
Иван хотел открыть дверь, ведущую в тамбур, но тут она сама распахнулась, и в вагон впорхнула худенькая девушка в полупрозрачном платке, и я заметила выбивавшиеся из-под него рыжие волосы.