Шрифт:
Азаренко изумлённо привстал, пристально глядя в глаза сержанта. Нет, он его не знает, видит в первый раз. Провокатор? И чем же таким знакомым от него пахнет?
– Он просит показать часы.
– Это невозможно, они находятся в Москве.
– Тогда он хочет услышать подробное описание, или мы уйдём.
Азаренко усмехнулся. Ага, щас!
Стоит ему поднять трубку, и на ребят из НКВД сразу найдётся управа из особого отдела дивизии, подчинённого ему. Максим улыбнулся в ответ, открыл портфель и показал генералу содержимое – толовые шашки, а сверху граната с очень характерной длинной ручкой.
Он знал, что Модеста выжил. Упёртый испанец, не зря они тогда так сошлись друг с другом. Но действия Максима – чистая и просчитанная импровизация. Для пущего драматизма Панов принялся себя накачивать, желая впасть в контролируемую истерику.
Жить с мыслью, что ничего нельзя изменить, невыносимо! Все его поступки тогда бессмысленны! Даже малую часть истории никогда не изменить. Его лишили всего – семьи, друзей! Что он здесь забыл? Вот и причина – наконец увидеть, что там, за кромкой. Будущее он и так знает! Батальон и без него придержит на пару часов немцев у границы. Если время не имеет обратного хода, то пусть безвозвратно остановится! Лицо его скривилось. Так-так, а ну, Саша, приостановись!
Генерал посмотрел на сержанта. Тот прямо хоронил себя на глазах. Отчаянный! Не шутит, и плевать ему даже на капитана, в ужасе смотревшего на спутника. Граната настоящая. Из рукоятки выпал белый фарфоровый шарик на шёлковом шнурке. Значит, не врёт. Это не провокация. И запах, исходящий от спутника разведчика, он узнал. Пахло железной дорогой. Точно, прибыл в Брест машинистом или смазчиком. Да, как раз сейчас разгружают немецкий эшелон. Он, как комендант гарнизона, об этом знал.
Азаренко медленно и осторожно вновь поднял трубку телефона и спокойно произнёс:
– Принесете нам чаю.
Пограничник показал ему два пальца.
– Нет, на двоих.
«Угу, а этому немецкому гаду кофе», – подумалось Ненашеву. Нет, не та ситуация, да и нет здесь хорошего напитка. Вернулась возможность шутить. Значит, он опять полностью контролирует своё поведение.
Генерал старательно, не сбиваясь, описал, как выглядит подарок испанского друга. «Немец» после перевода облегчённо выдохнул и кивнул, разборчиво произнеся слова: «Рот Фронт. Интербригаден. Эрбо [67] ».
67
Герой читал и книгу Д. Оруэлла «Памяти Каталонии», как он воевал в интербригаде.
– Он никогда не видел часов, но знает о вашей дружбе.
«Ну что же, – подумал Азаренко, – хотя бы честно. Мы проверили друг друга».
– Я готов его выслушать.
– Он говорит, разговор будет недолгим. Мало времени, и деликатных выражений товарищ э-э-э… Хаген выбирать не станет.
Ой, как сверкнул на него глазом Максим. Ничего-ничего, не только тебе издеваться. Другим тоже хочется. Однако дальше Елизаров занимался исключительно переводом и услышал в конце звук сломанного карандаша. Ещё бы, Азаренко был просто обязан придушить «немца». Ненашев в своём репертуаре, но в переводе с «хохдойч» на литературный русский.
Ненашев и Елизаров о совместном визите никогда не вспоминали. И документов не осталось. А журнал на проходной сгорел во время неудачного нападения на пустой штаб дивизии местных польских партизан-диверсантов.
Последующее обсуждение свелось к паре недокументированных фраз.
– Ты кем в Испании воевал? Если можешь сказать, скажи, – как-то уважительно обратился пограничник.
На искренний ответ Михаил не надеялся. И так понятно. У Ненашева знаний на ромб. Если не так, то две-три шпалы в петлицы добавить стоило [68] .
68
Ромб не значит генерал, в 1941 г. мог быть и комбриг (их переаттестацию на полковников и генералов ещё не окончили).
Елизаров ждал ехидной реакции, и она последовала.
– Могу, конечно. Только я там не воевал. Отдыхал рядом с Мадридом три года назад.
«Ну вот, опять он за своё», – покачал головой Михаил, но не обиделся.
Урок он усвоил, осознав, какую важную роль пришлось играть в учинённом спектакле. Паузы во время перевода давали Ненашеву драгоценные минуты обдумывать каждое слово. А ещё комдив, человек крутой, в эти моменты немного остывал, сердясь на «неправильный» перевод и тупость «немца». Градус напряжённости во время беседы повышался плавно, но так и не перешёл в приступ начальственного гнева. В довесок огромную роль играл расчётливо выбранный запах железной дороги, исходящий от артиллериста.
Ненашев будто гору свалил с плеч.
Нет, капитан не изменил ход войны. Сражение за Брест Красная армия проиграла ещё дней десять назад. Это в фантастике дивизии тушканчиками прыгают с места на место, держа в лапках многотонные материальные запасы.
Хотя нет, он не прав!
Именно так в начале войны планировали контрудары, не думая ни о времени, ни о пространстве. Какая к чёрту логистика! Штабы рисовали красивые стрелочки на карте, а дивизии били врага не кулаком, а растопыренными пальцами, вступая в бой по частям.