Образование Иерусалимского королевства не беспокоило константинопольское правительство. Иное дело — норманское княжество у самых границ империи, к тому же возглавляемое умным, коварным и беззастенчивым врагом. И военные силы, и дипломатия Алексея были обращены против того, кто совсем недавно так охотно принес в Константинополе присягу на верность. Боэмунду пришлось бороться с турками, и успех был не на его стороне. Сперва он попал в плен и едва вырвался на волю; затем в 1104 г. его рыцари были разбиты под Харраном. Неудачи Боэмунда в борьбе с мусульманами облегчили действия Алексея: византийские полководцы отняли у норманнов киликийские города. В поисках помощи Боэмунд отправился на Запад, оставив своим наместником родственника — Танкреда. Боэмунд обвинял императора в предательстве крестоносного дела, в союзе с турками — злейшими врагами христиан. Он призывал западных рыцарей к завоеванию Византии, иначе, по его словам, крестоносные княжества не будут обеспечены с тыла. Боэмунд собирал воинов в Италии, призывал папу к крестовому походу против Константинополя12, заключил союз с французским королем и в октябре 1107 г. высадился близ Диррахия, где действовал вместе с отцом за 25 лет до этого.

Но положение империи теперь не походило на то, какое застал Роберт Гвискар в 1081 г. У Алексея была сильная армия, флот и казна. Северные и восточные границы оставались спокойными. Византийская армия (включая присланные Кылич-Арсланом контингенты) окружила норманнов у Диррахия, и Боэмунду пришлось выбирать — либо военный разгром, либо капитуляция. Он выбрал второе и подписал в 1108 г. Девольский договор, по которому отказывался от прав на киликийские владения, признавал Антиохию леном от императора, обещал ему военную помощь и соглашался с подчинением антиохийской церкви Константинополю.

До конца жизни Алексей боролся за укрепление позиций империи на западе и востоке. Он вмешивался в сербские дела, разжигая вражду между Зетой и Рашкой. Он стремился добиться союза с Венгрией, чье влияние на Балканах становилось все более заметным, — и с этой целью женил

своего сына Иоанна на венгерской принцессе13. Он продолжал теснить сельджуков, то заключая с ними договора,то выступая в поход, несмотря на тяжкие подагрические боли в ногах, не позволявшие ему сидеть в седле14. При дворе Кылич-Арслана устраивали потешные представления, высмеивая болезнь императора: актеры изображали врачей, слуг и самого василевса, бессильного подняться с ложа, — но в 1116 г. Алексей разбил сельджуков, вторгшихся во Фригию, и заставил султана бежать с поля боя.

Император Иоанн II и его наследник Алексей. Миниатюра из Евангелия ватиканской библиотеки

Наступательная политика Алексея была продолжена его преемниками. Византийцы постоянно играли на противоречиях мусульманских правителей, натравливая одних на других. Уже начало правления Иоанна II было ознаменовано отвоеванием нескольких городов у турок; вслед за тем в начале 30-х

годов ромеи заняли два крупных центра — Кастамон и Гангры15. Поход 1139 г. против сельджуков оказался менее удачным. Под Неокесарией безрассудная вылазка, возглавленная любимым сыном императора, юным Мануилом, едва не завершилась разгромом византийских войск, и разгневанный василевс безжалостно выпорол своего любимца. Армия жестоко страдала в плоскогорьях Каппадокии от холода и нехватки продуктов, а измена царского племянника Иоанна Комнина (сына севастократора Исаака) вынудила императора отступить.

В начале правления Мануила византийцам снова пришлось иметь дело с опасными незваными союзниками в борьбе против мусульман. В 1147 г. к Константинополю прибыли две большие армии крестоносцев, одну из которых возглавлял король Германии Конрад III, а другую — французский король Людовик VII. Несмотря на то, что Мануил был женат на родственнице Конрада Берте Зульцбахской и считался союзником короля, немецкие рыцари вели себя в византийских землях, словно на вражеской территории, и Мануилу пришлось прибегнуть к силе, чтобы удержать крестоносцев от бесчинств. Отношения с французами были еще более напряженными, и в окружении Людовика VII даже обсуждалась возможность захвата Константинополя.

Мануил предложил крестоносцам разумный план — обойти Константинополь стороной, переправиться через Геллеспонт и двигаться к Палестине вдоль побережья, минуя пустынные области внутренней Анатолии, где господствовали сельджуки. Однако и Конрад, и вслед за ним Людовик отвергли этот план: они рассчитывали, видимо, что появление их войск у Константинополя окажет давление на императора, — поэтому оба крестоносных воинства переправились в Малую Азию через Босфор.

Мануил с недоверием относился к крестоносным войскам и не оказывал им поддержки. Более того, он поспешил заключить с иконийским султаном мирный договор, по которому сельджуки возвращали империи несколько крепостей16. Сами крестоносные вожди действовали несогласованно. Еще раньше, чем подошли французы, войска Конрада III двинулись к Иконию, страдая от голода и жажды не меньше, чем от стремительных налетов сельджукской кавалерии, вооруженной луками. В конце концов Конрад был вынужден повернуть: он привел в Никею лишь десятую часть армии. Не более успешно протекал и поход Людовика VII, двинувшегося к Атталии, находившейся под византийской властью. Немцы, сперва былопримкнувшие к нему, оставили французов на полпути. Византийцы предпочитали турок крестоносцам. Сельджуки нападали в горных проходах на растянувшуюся колонну. В Атталии не хватало кораблей, чтобы перевезти крестоносцев в Антиохию, а отряды, пытавшиеся пробиться по суше, были рассеяны врагом. Таким образом, II крестовый поход скорее ослабил, чем укрепил позиции Византии в борьбе против мусульман. После ухода крестоносцев Мануилу пришлось вернуться к прежней тактике — медленного и постепенного отвоевания территорий: византийцы совершали стремительные рейды на сельджукские земли, возводили пограничные укрепления, оттесняя противников к востоку, обещаниями и дарами привлекали на свою сторону сельджукских вождей17.

В 1155 г. положение в Малой Азии изменилось: в Иконии власть перешла к новому султану — Кылич-Арслану II, не знающему жалости деспоту, вероломному политику. Агрессивные акции Кылич-Арслана неминуемо вели к конфликту с империей, и действительно в 1159 г. Мануил совершил большой поход против иконийского султана, затем византийцы нанесли сельджукам серьезное поражение, принудив к мирному договору18. В 1161 г. Кылич-Арслан явился в Константинополь. Хромого урода обхаживали с величайшей лаской: ему показывали дворцы, ипподром, казнохранилище; в его честь устраивались турниры; его одаряли щедрыми подношениями. За это султан обещал уступить ряд городов, не заключать договоров без согласия василевса, оказывать вооруженную помощь19. Правда, не все пункты договора были исполнены султаном, и в частности, он не выдал византийцам город Севастию. Но как быто ни было, после 1161 г. на ромейско-сельджукской границе долгое время не было столкновений, и это развязывало руки Мануилу для активной политики на западе. Впрочем, и Кылич-Арслан использовал мир с Византией, чтобы сломить сопротивление своих соперников в Каппадокии и Армении.

Евстафий Солунский, подводя итоги сельджукской политики Комнинов, писал, что Алексей оттеснил их от моря; что при Иоанне ромеи могли слышать вой этих диких волков, но уже не испытывали на себе их когти; при Мануиле же ярость агарян была укрощена, и они сменили стрелы на плуг, а вместо боевого коня запрягали подъяремных быков. Множество сельджуков в ту пору покидало — кто добровольно, кто под нажимом византийского оружия — родные селенья и находило приют на византийской территории, где возникла даже область достойная называться Новой Персией или же землей европейских «персов»20.