– Иди дальше столько времени, сколько тебе потребуется, чтобы сочинить лимерик [2] , уместный в приличной гостиной, куда тебя никогда не пригласят, – приказал он. – А потом возвращайся назад. Я буду здесь.

Конвей послушно проследовал дальше, краем глаза видя, как Святой боком приблизился к дыре в изгороди, отделявшей аллею от поля. Мистер Конвей не был поэтом, но принял задание Святого и лениво перебирал возможные варианты относительно юной леди из Кента, свистевшей, не осознавая всей важности момента. Несколько минут он старательно сочинял маленький шедевр, а потом бросил и повернул назад. В этот момент через дыру в изгороди возвратился Святой, и странно было видеть этого элегантного человека вылезающим из дыры. Возвратился он с пунктуальностью, показывающей, сколь точно он оценивал поэтический дар мистера Конвея.

– На первых пяти ударах мне ни разу не удалось загнать мяч в лунку, – грустно сказал Святой и продолжал описывать вымышленную партию в гольф до тех пор, пока они не скрылись из поля зрения наблюдателей. Потом он перешел к делу: – Я хотел осмотреть заднюю часть дома, чтобы выяснить, велика ли охрана. Там был ангел-хранитель в жилетке весом килограммов в сто, который притворялся, что подрезает кусты, а еще – маленькая пушинка в складном кресле под деревом с газетой в руках. Милый старина Тил, должно быть, сидит в ванной комнате, замаскировавшись под дверной ключ. Они приняли все меры предосторожности!

– Получается, – сказал Конвей, – мы должны быть либо очень хитрыми, либо очень сильными.

– Что-то в этом роде, – ответил Святой и замолчал.

Пока они шли по шоссе к «Медведю», он обдумывал задачу, которую сам себе поставил.

Он должен ее выполнить, впрочем, выполнение трудных задач было ему не в диковинку. Тот факт, что между ним и объектом стояли представители властей, нисколько его не беспокоил. Если бы Святой пожелал профессионально заниматься боксом, он мог бы стать чемпионом мира в среднем весе. В любом случае, если дело дойдет до столкновения с полицией, он не сомневался в своем мастерстве и изобретательности, а вот к боевой выучке полисменов относился скептически! И в нерешительности он был не потому, что в его руках оказалась судьба государств: он уже в своей экзотически авантюрной жизни однажды в одиночку весьма успешно совершил революцию в Южной Америке и, если бы захотел, мог именоваться «ваше превосходительство» и носить опереточный мундир. Проблема заключалась в том, что в дело были вовлечены колоссальные силы и за один неверный шаг придется, возможно, расплачиваться миллионами жизней... От такой мысли Святой крепко сжал челюсти.

Но этим дело не кончилось.

Они на малой скорости въезжали в Кингстон. Поскольку прокатные машины большой скорости не развивают, то их без малейшего усилия обогнал желтый седан. Прежде чем он перестроился в их ряд, друзья увидели звериное, обезьяноподобное лицо, неподвижно смотревшее на них сквозь заднее стекло.

– Ну не красавчик ли? – восхитился Святой.

– Прямо арабский шейх, – согласился Конвей.

На губах Саймона мелькнула улыбка.

– Нам он известен как Ангелочек или Маленький Тим – на ваш выбор. Мир знает его как Мариуса Рэйта. Он узнал меня и увидел номер машины. В гараже, где мы ее нанимали, он справится о нас, и через двадцать четыре часа у него будут наши имена, адреса и все остальные сведения. Не могу не предположить, что в ближайшем будущем наша жизнь сильно осложнится.

На следующий день Святой в компании с Роджером Конвеем около полуночи возвращался пешком на Брук-стрит. Вдруг Святой неожиданно остановился, задумчиво уставился в небо, словно размышляя о чем-то.

– Затей-ка со мной спор, дружочек, – вдруг предложил Святой. – Спорь яростно, размахивай руками и постарайся выглядеть здорово разгневанным, но не повышай голоса.

Остававшиеся несколько ярдов до двери дома, в котором находилась квартира Святого, они преодолели, всем своим видом имитируя распрю. Мистер Конвей, понизив, как ему было указано, голос, безудержно критиковал недостатки последней модели «форда». Святой в ответ агрессивно жестикулировал, одновременно тихо произнося следующее:

– Полдня за мной таскался маленький человечек в котелке. Он и сейчас идет за нами. Я хочу его поймать. Сейчас он наверняка подойдет поближе, чтобы узнать, из-за чего мы ссоримся. Надо затеять драку, втянуть и его, а потом ты его скрутишь, пока я отпираю дверь подъезда.

– А задняя ось!.. – прорычал Конвей.

Как раз перед домом Святой резко остановился, обернулся и толкнул Роджера в грудь.

Конвей восстановил равновесие и нанес ответный удар. Святой принял удар плечом, слегка отклонившись назад, а потом очень осторожно стукнул Конвея. Тот в свою очередь замолотил кулаками в двух дюймах от носа Святого.

В тусклом свете уличных фонарей это выглядело яростной битвой. Вот Святой с удовлетворением увидел: «котелок» приблизился и остановился в нескольких шагах, гладя на них с большим интересом.

– Он прямо за твоей спиной, – тихо сказал Святой. – Споткнись и отступи на четыре шага после моего удара.

Он еле коснулся кулаком солнечного сплетения Конвея и, повернувшись, кинулся прочь, даже не поинтересовавшись достигнутым результатом, так как знал: друг отлично тренирован. Саймон достал ключ и отпер дверь, а спустя секунду уже закрывал дверь за Конвеем с его ношей.

– Чистая работа, – одобрительно протянул Святой. – Наверх, и будь осторожен с малышом, Роджер.

Очутившись в гостиной, Конвей перестал зажимать «котелку» рот, поставил на ноги и, закрывая ладонями уши, приказал:

– Тише!

Святой из-за занавески смотрел на улицу.

– Не думаю, чтобы нас кто-нибудь видел, – сказал он. – Повезло! Если бы планировали это заранее, нам пришлось бы сто лет ждать, пока на Брук-стрит не будет ни души.

Он отошел от окна и остановился перед пленником, который, что-то невнятно бормоча, бешено размахивал кулаком перед носом Конвея.