Когда Ибн Сауд перебрался на президентский корабль, Рузвельт, который обычно курил сигарету за сигаретой, из уважения к религиозным принципам короля не закурил ни одной в его присутствии. Однако на обед Рузвельта в его коляске повезли в отдельном лифте. Президент сам нажал на красную аварийную кнопку и стоял столько, сколько было нужно, чтобы выкурить две сигареты перед встречей с королем. В общей сложности они провели вместе пять насыщенных часов. Рузвельта интересовали еврейские земли в Палестине, нефть и послевоенное положение на Ближнем Востоке. Со своей стороны Ибн Сауд хотел обеспечить продолжение американского присутствия в Саудовской Аравии после войны, чтобы нейтрализовать в регионе британское влияние, которого он боялся все годы своего правления. В ответ на призыв Рузвельта дать землю евреям ярый антисемит Ибн Сауд предложил, чтобы перемещенным евреям, каким-то чудом пережившим войну, дали землю в Германии.

Рузвельт и Ибн Сауд хорошо ладили. Как-то король заявил, что они с Рузвельтом братья-близнецы. Они были почти одного возраста, оба несли ответственность за благосостояние своих народов, оба интересовались фермерством, оба страдали от серьезных недугов – президент был прикован к инвалидной коляске после полиомиелита, а король с трудом ходил и не мог подниматься по ступенькам из-за ранений ног.

„Вы счастливее меня, потому что все еще ходите на своих собственных ногах, а меня нужно всюду возить в инвалидной коляске“, – сказал Рузвельт. „Нет, мой друг, вы куда счастливее, – отвечал король. – Ваша коляска доставит вас всюду, куда бы вы ни пожелали, и вы знаете, что доберетесь туда. Мои ноги менее надежны и становятся слабее с каждым днем“. – „Если у вас такое высокое мнение об этой коляске, – отреагировал Рузвельт, – я вам подарю такую же, у меня не борту их две“.

Инвалидная коляска отправилась в Эр-Рияд вместе с Ибн Саудом. Она постоянно находилась в личных апартаментах короля, и Ибн Сауд показывал ее как дорогую реликвию, хотя она и была мала для такого крупного человека, как король19.

Удивительно, но в официальном отчете о встрече ничего не было сказано о нефти. Один из членов делегации сообщил впоследствии, что президент и король долго обсуждали этот вопрос. Что бы ни говорилось, они оба знали, что это центральный вопрос в зарождающихся отношениях двух стран. Зарубежный обозреватель „Нью-Йорк Тайме“ К. Л. Сулцбергер попал в точку. Сразу же после встречи на Большом Горьком озере он писал: „Огромные запасы нефти в Саудовской Аравии делают эту страну более важной для американской дипломатии, чем любую другую из второстепенных держав“. Нельзя сказать, чтобы Уинстон Черчилль был доволен переговорами американского президента с монархами в зоне традиционного британского влияния: Рузвельт также встретился с египетским королем Фаруком и эфиопским королем Хайле Селассие. Как сообщает один источник, Черчилль слал дипломатам, работавшим в странах этого региона такие угрозы, что раскалялись телеграфные провода, пока они не договорились о его встречах с теми же монархами, с которыми виделся Франклин Делано Рузвельт“. Черчилль ринулся на Ближний Восток через три дня после Рузвельта; британский премьер-министр прибыл в египетскую пустыню, чтобы встретиться с Ибн Саудом в одном из отелей в оазисе.

Опять встал вопрос курения, на этот раз осложненный вопросом выпивки. Встреча Черчилля с саудовским королем должна была закончиться грандиозным банкетом. Накануне Черчиллю сказали, как он сам вспоминал впоследствии, что король „не разрешает курить и пить спиртные напитки в своем присутствии“. Черчилль не хотел быть таким услужливым, как Рузвельт. „Я был хозяином и сказал, что если его религия ставит такие условия, то моя религия предписывает в качестве абсолютно священного ритуала курение сигар и выпивку до, после, а если нужно и во время всех приемов пищи, а также в промежутках между ними“.

Своевольное отстаивание Черчиллем своих прав и прерогатив только усилило растущую подозрительность Ибн Сауда по поводу целей, преследуемых Великобританией в его королевстве и во всем регионе. Черчилль столкнулся с еще одной проблемой. Он подарил Ибн Сауду небольшой набор элитных духов стоимостью около ста фунтов. Но Ибн Сауд в свою очередь одарил его и Энтони Идена саблями с рукоятками, украшенными бриллиантами, халатами и другими вещами, включая бриллианты и жемчуг на сумму около трех тысяч фунтов стерлингов „для вашей женской половины“, как выразился Ибн Сауд. Смущенный неравенством подарков, Черчилль мгновенно заявил, что духи – это „только символ“, и пообещал Ибн Сауду „самый прекрасный в мире автомобиль“. Черчилль понимал, что у него не было права делать такие подарки. Но так тому и быть. „Роллс-Ройс“ был доставлен королю, и стоил он британской казне свыше шести тысяч фунтов стерлингов. В конце концов все драгоценности были проданы, хотя дело держалось в секрете, чтобы не обидеть Ибн Сауда.

Когда Рузвельт вернулся из своего длительного путешествия, он обнаружил, что его советники продолжают схватки между собой из-за нефтяного соглашения и связанной с ним антитрестовской проблемой. Гарольд Икес предложил встретиться с президентом и новым государственным секретарем Эдвардом Стеттиниусом. Но президент очень устал после продолжительной поездки и собирался отдохнуть. „Я буду очень рад провести предложенную Гарольдом встречу, как только я возвращусь из Уорм-Спрингс, – сказал он Стеттиниусу 27 марта 1945 года. – Вы не напомните мне о ней?“

Такой возможности Стеттиниусу не представилось. Рузвельт умер в Уорм-Спрингс 12 апреля 1945 года.

При новом президенте Гарри Трумэне предпринимались попытки пересмотреть нефтяное соглашение, чтобы сделать его более благоприятным для страны. Икес, к тому времени его ведущий гарант, провел по нему повторные переговоры с британцами в Лондоне в сентябре 1945 года. В Лондоне были сглажены все острые углы предыдущего соглашения. В то же самое время Международный нефтяной комитет, на который в 1944 году были возложены обязанности по распределению квот по всему миру, был успешно отстранен от влияния на внутриамериканское производство – довольно большое упущение для мирового нефтяного соглашения, так как в то время Соединенные Штаты обеспечивали две трети всего мирового производства. Но это было лучшим, что можно было сделать. „Провести более полное соглашение через конгресс США нет перспектив, – сказал министру финансов британский министр топлива и энергетики. – По большому счету, лучше принять такое, чем отказаться от него“.

Тем временем в Америке улучшались настроения по поводу оценки нефтяных резервов. Во время сенатских слушаний 1945 года Дж. Эдгар Пью, вице-президент „Сан ойл“ и председатель комитета по нефтяным резервам „Американского нефтяного института“ жестоко раскритиковал прогнозы относительно нехватки нефт, имевших, по его мнению, психологическую, а не геологическую природу. Выражая традиционное презрение семьи Пью к пророчествам об истощении, он заверил сенаторов, что национальное производство обеспечит американские потребности на два или более десятилетия. „В этом я уверен так же, как и в том, что солнце взойдет и закатится завтра, – сказал он. – Я – оптимист“.