Она отравляла Лёке жизнь так, как только могла. Перед обедом целый час орала, что есть силы. Расчет был таков – может, этих криков и не услышат люди, но Лёке они нервы точно потреплют! В обед она вывернула кашу на пол и сказала, что объявляет голодовку. Она так ничего и не съела до самого вечера.

Добавляло проблем то, что Лёка вынуждена была перестегивать наручники на другую руку по несколько раз на день. Это стало целым представлением.

Скажем, Снежанна была несколько часов прикована за правую руку. Теперь руке нужно было дать отдохнуть, иначе могли возникнуть серьезные проблемы с кровотоком. Лёка брала вторую пару наручников и ею пристегивала левую руку Снежанны к трубе. Получалось, что супруга начальника горотдела милиции пристегнута за две руки сразу! Только потом Лёка отстегивала правую руку. Хорошо, что единственный ключ подходил к обеим парам наручников сразу, иначе перестегнуть пленницу было бы практически невозможно! Но и во время такого перестегивания взбунтовавшаяся Снежанна плевалась, пиналась и всячески унижала Лёку. Та терпела. А что оставалось делать?

В тот день Лёка отказалась снять со Снежанны наручники на ночь. Заснуть в наручниках Снежанна не смогла. За это она материла свою тюремщицу до самого утра. Обе не спали всю ночь.

На следующее утро, ровно в шесть часов, в доме Константина Воронова вновь раздался звонок. Тот же голос сообщил, как передать выкуп.

Похититель проявил изобретательность: деньги нужно было сбросить с электрички, когда она минует станцию и проедет указатель с надписью «13 километр».

Все это было проделано. Василий Шишкин проявил чудеса хитрости, расставляя своих подчиненных так, чтобы они смогли незаметно проследить за похитителем. Милиционеры прождали до позднего вечера. Но за чемоданом с деньгами никто так и не пришел.

На следующее утро похититель опять позвонил Воронову.

– Привет, начальник! – сказал он. – Я вчера заметил твоих мильтонов. Нехорошо, начальник, нехорошо…

– Я должен поговорить с женой, – сказал Воронов. – Дай мне ее сейчас же!

– Извини – я забыл ее с собою захватить, – засмеялся похититель. – Я ведь не дурак, звоню из автомата! Кстати, твоя жена много ест! Разбаловал ты ее, начальник! В общем, за ее капризы и за то, что ты вчера пытался меня обмануть, с тебя еще 10 тысяч! Собирай, а я тебе завтра позвоню!

На этот раз звонок удалось засечь. Звонили действительно с автомата. К автомату выехала патрульная машина, но никого обнаружить не удалось.

Тем временем Василий Шишкин предположил, что кто-то из милиционеров сможет опознать голос похитителя. Пока собирали недостающие деньги, записанный на пленку голос давали прослушать всем сотрудникам горотдела, а также участковым ближайших сёл. По результатам проверки заподозрили троих – все были ранее судимы. За ними установили слежку. Те вели себя совершенно спокойно, и вскоре стало очевидно – эти люди в похищении не замешаны.

Тем временем Снежанна в доме Лёки продолжала бунтовать. Голодовку, правда, она долго продолжать не смогла – сказалась привычка хорошо кушать, но выла и кричала изрядно. Ближе к вечеру она придумала себе новую забаву – облила Лёку содержимым ведра, в которое справляла естественную нужду, за что заработала пощечину. Ночевала она опять в наручниках. На этот раз ей удалось немного поспать.

На следующий день похититель позвонил Воронову не утром, а поздним вечером. Теперь требования были следующие: деньги нужно было оставить в одном из мусорных баков на окраине города. Майору Шишкину такое условие показалось странным – похититель не мог не понимать, что следить за мусорным баком, расположенным во дворе жилого дома, для милиционеров будет не сложно. Тем не менее, требование похитителя выполнили.

За баком следили долго, но и на этот раз за деньгами никто не пришел.

В тот день, когда лучшие милиционеры города усиленно наблюдали за мусорным баком, Лёка зашла в комнату, где держала Снежанну, и увидела, что та стоит рядом с диваном. Ее левая рука была пристегнута к трубе, а правой, свободной рукой она поднимала и опускала угол дивана-малютки.

– Ты чего делаешь? – спросила Лёка.

– Гимнастику, – ответила Снежанна и плюнула на пол.

Лёка постояла, пытаясь понять происходящее. Наконец губы ее растянулись в безжизненной усмешке.

– Ты что, выкидыш спровоцировать хочешь? – спросила она.

– Да! – бросила ей в лицо с Снежанна. – Все равно – рожать не буду! На зло тебе – не буду!

– Зря стараешься, – сказала Лёка равнодушно. – Если б ты хорошо училась в школе, то помнила бы, что раньше беременные и на поле работали, снопы вязали… И – ничего, если и бывали выкидыши, то редко. Так что, дорогая, выкидыш нельзя спровоцировать, передвигая мебель. Тем более что это всего лишь диван-малютка, а не дубовый шкаф!

– Да?! – лицо Снежанны исказилось от гнева. – А если так?!

Она ударила себя кулаком в живот. Не очень сильно, а так, пробно. Было немного больно, но в общем терпимо.

Тогда Снежанна ударила себя снова – уже сильнее.

– А так! Что на это скажешь?!

Лёка пожала плечами.

– Не знаю, так может и получится. Только учти: выкидыши иной раз сопровождаются сильными кровотечениями. Гинекологическое кровотечение – страшная вещь! Без помощи врачей можно и не выжить. А я врачей в этом случае к тебе вызывать не буду – можешь мне поверить!

И вышла из комнаты.