— Иди ко мне, — произносит она и отбрасывает подушку в сторону, раскрывая объятия для меня.

Я плюхаюсь в её объятия. Приятные мурашки. Тепло её тела. Зарываюсь в её волосы. Пахнут яблоком.

— Я, правда, не хочу тебя терять, — говорит она.

Чувствую, как моя щека становится мокрой — с подбородка подруги капают слезы.

Ни разу не видела, чтобы Лондон плакала. Даже когда её бросил Чед. Она закрывалась ото всех, пребывала в депрессии, бесилась, но не плакала. Ни разу. По крайней мере, при мне.

— Это глупо, но я буду до последнего верить в то, что ты выздоровеешь, — произносит Лондон.

— Глупо, — вторю я.

— Любой бы на моем месте, так думал.

— Ты говоришь, как моя сестра.

— Потому что это правда. — Она гладит мою голову, поправляя волосы, заправляя их за уши.

А затем мы молчали. Просто находились в объятьях друг друга, ничего не говорили, даже не смотрели друг друга. И на меня накатило такое теплое чувство от того, что я сижу с человеком, с которым мне хорошо, которого я люблю. Я ведь, действительно, её люблю. И больше не нужно что-то делать, чем-то занимать себя, наполнять пустоту звуками. Достаточно просто чувствовать присутствие любимого человека.

И тут я поняла: это и есть счастье. Прямо сейчас, здесь я счастлива.

Зацокали каблуки. Ручка двери повернулась, и в комнату вошла Кристи. Я притворилась спящей в объятьях Лондон.

— О, Лорен, здравствуй! — звенящим голосом произнесла она.

— Привет.

— Она спит? — тихо спросила сестра.

Я почувствовала, как подруга пожала плечами. Спасибо, что не сдала.

— А ты чего не в школе? — задала вопрос Кристи.

— Хотела зайти за ней.

— Она категорически отказывается выходить из дома, — устало произносит Кристи.

Я слышу, как она снимает туфли. Они глухо ударились об пол. Зашелестели полиэтиленовые пакеты с покупками.

— Угу, — произнесла Лондон.

— Что произошло тогда? Она не хотела с тобой больше общаться.

Я представила, что Кристи встала в проходе, облокотилась об арку, возможно, даже села на пол из-за усталости и разговаривает с Лондон вот так, непринужденно.

— Ничего особенного. Мы и раньше ссорились.

— Дружба без ссор и примирений — не дружба, да? — Голос Кристи всегда такой мягкий, спокойный, словно она всегда всё понимала с полуслова.

— Можно и так сказать.

— Хочешь чаю? Ты не голодна?

— Нет, спасибо.

Кристи зашагала. Еще двенадцать шагов — тринадцать ступеней. Затем она повернет и увидит открытую дверь в мою комнату. Решит закрыть и удивится тому, какой я бардак устроила. Я слышу.

— Что здесь у вас произошло? — недоумевая, спросила сестра, громко затоптавшись на месте, после того, как посетила мою комнату.

Она, наверное, раскрыла рот от удивления после увиденного. Но я не знаю. Глаза закрыты.

— Мы с ней снова повздорили, и она закрылась у себя в комнате. — Лондон вновь пожала плечами, мне кажется, она улыбнулась.

— Боги… она — монстр.

И повисла неловкая пауза.

— Она что, хотела разнести весь дом? — наконец спросила Кристи.

— Не знаю. Возможно.

— Я не понимаю, как мне быть... — Я слышала в голосе сестры нотки печали и безысходности. — Сегодня предстоит море работы. — Она вздохнула.

Затем снова шаги. Похоже, она ушла в свою комнату. Я поднимаю голову и шепчу на ухо Лондон:

— Я — чудовище, — произношу это так, будто подтверждаю слова сестры.

Лондон кивает в знак согласия.

— Я хочу, чтобы меня запомнили. Это номер один. — Не представлю, как я буду всё это делать, но рядом со мной есть Лорен, она решит всё-всё.

— Хорошо, — и шепчет, — а что под номером два?