Его имя. Оно вызывало у меня потрясение и страх. Я боюсь его произносить. Обессилев, я упала на дно ванной и, свернувшись калачиком, еще больше начала рыдать. Лондон, стоявшая за шторками ванны, пришла мне на помощь. Она обтерла меня, завернула в плюшевый халат и стала сушить мои волосы. Ей не впервой за мной вот так ухаживать.

Когда мы шли по коридору, к подруге подошел дворецкий и спросил:

— Мисс, а что делать с вашим другом? Он сейчас уснет на диване в гостиной.

— Постелите ему в одной из спален, — холодно ответила она.

Дворецкий кивнул и спустился по лестнице на первый этаж, а Лондон повела меня в свою комнату. Она расстелила постель, уложила меня, и, обнимая меня за плечи, сама легла рядом.

— Так что произошло? — хриплым голосом переспросила я.

— Брэд…

— Не называй его имя! — в ужасе перебила я Лондон.

— Он хотел заняться с тобой сексом. На спор. — У меня все внутри похолодело. Разочарование — вот подходящее слово для описания моего состояния сейчас

— Но не мог, — продолжила Лондон. — И потому накачал тебя сильным психотропным веществом, которое парализует на время, в надежде на…

Лондон перестала говорить на полуслове, но продолжения и не требовалось. Он хотел меня изнасиловать, чтобы показать своё превосходство. Наверное, я все-таки не разбираюсь в людях.

— И еще кое-что, — говорю я.

— Что?

— Стейси. Она все видела и сняла на телефон.

— Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем, но не сейчас. Отдыхай. — Она говорила прямо как мама в детстве и Кристи сейчас. Я вспоминаю о Тренте и ловлю себя на мысли, что он меняет её и, похоже, в лучшую сторону.

— Скажи Тренту спасибо, — шепчу я. А мысленно прибавляю: «И не только за моё спасение, за твоё тоже».

— Скажу. Спи.

Закрываю глаза и пытаюсь заснуть. Я измождена и потому проваливаюсь в сон сразу, только вот снятся мне вовсе не милые сны…

Четырнадцать

Лондон тихонечко толкает меня в плечо. Я недовольно бурчу и еще больше укутываюсь в одеяле. Подруга снова пытается меня растолкать, чтобы я проснулась. Но все безрезультатно. Затем я чувствую, как свет залил всю комнату и ослепил меня — видимо, Лондон специально раскрыла занавески.

— Эмили, просыпайся, — протяжно проговорила она.

— Я хочу остаться в кровати, — шепчу.

Тогда Лондон запрыгивает в постель и начинает щекотать меня. Раньше я никогда не боялась щекотки, но теперь, когда можно было с легкостью пересчитать мне все ребра, было очень щекотно. Лондон быстро перебирала пальчиками мои ребра, я не удержалась и начала импульсивно шарахаться от её прикосновений, а потом просто выскочила из постели с одеялом в руках.

— Не нужно, — настораживаясь, говорю я.

Но подруга лишь залилась смехом, лежа в кровати, а затем произнесла:

— Теперь буду знать способ, как тебя растормошить.

— Ну, Лондон… — Я положила одеяло на пол и легла на него, укутываясь, словно гусеница в свой кокон. — Я так хочу спать.

— Уже обед, Эм, — говорит подруга. — А еще твоя мама звонила.

Я раскрываю глаза от удивления и спрашиваю:

— Мама?

— Да.

— И что же?

— Ну, она спрашивала у меня ли ты. Я ответила, что да, у меня. Тогда она начала рассказывать, что Кристи, когда проснулась, не обнаружила тебя дома. Она тебе звонила, но ты не брала трубку. Затем твоя сестра позвонила матери, та приехала, они обе волновались. В голову твоей матери пришла мысль, что ты можешь быть у меня, и она оказалась права, — поспешно рассказывала Лондон.

— М-м-м-м.

Звонила мама. Она за меня волновалась. Что-то в груди сильно ёкнуло от одной мысли, что теперь моя мама ведёт себя, как настоящая мама.

— Эмили, вставай. А то мои родители не поверят в мою версию про мега крутую вписку на троих! — воскликнула Лондон. В её голосе слышны были нотки власти; она словно бы говорила мне: ты выполнишь то, что я тебе говорю, и это не обсуждается!

— Что на троих? — спросила я.

— Про вечеринку с участием тебя, меня и Трента.

— А что, Трент еще не ушел?

— Ушел, конечно. Но родители, когда приехали, застали его в доме, потому мне пришлось придумать такую отмазку.

— Ясно, — произнесла я. — А если я останусь у тебя на еще один денек, родители против не будут?

— Эмили, не заморачивайся по пустякам. Они же так давно знают тебя, ты им уже словно родная. — Лондон произносит это и подходит ко мне, чтобы помочь подняться, разрывая мои объятья с одеялом.

Я снова принимаю душ, надеясь на то, что проснусь. Мой вид ужасен: бледная кожа, синяки под глазами, поблекший взгляд. Лондон принесла мне свободную майку и шорты. Я сначала не хотела принимать от неё одежду, говоря, что мне и в своей будет удобно. Хотя я прекрасно понимала, что теперь ни за что не надену это платье снова. В итоге, я все же согласилась принять от подруги одежду. Волосы обтерла полотенцем, но не стала сушить. Они влажными, слипшимися прядями неприятно липли к шее. Мы спустились в столовую, где уже обедали родители Лондон.