– Ты - идиот!

– Знаю, Детка. Мы будем хорошей командой. Идиот и Дура.

Красота! Он еще и смеется. Впрочем, кто я такая, чтобы мешать этому мальчишке губить себя? Тем более, что с благотворительностью я покончила.

День четырнадцатый. Утро.

– А может тряхнем стариной?

– Нет, я запрещаю тебе трясти дедом, у него в прошлый раз чуть инфаркт не случился.

Любовью к миру я с утра не отличаюсь, тем более, когда болею. Как я вообще умудрилась заболеть? Погодные условия? Нет. Это все моя ночная прогулка босиком. Ну, кто ходит поздней осенью по улицам Лондона почти нагишом? Я.

Шмыгнув носом, свесила ноги с кровати. Ник спал на соседней койке, его голова запрокинулась, отчего в комнате раздавался мерный храп. Правда, я почти не обращала на это внимание. Мои глаза изучали неприкрытое одеялом тело в одних боксерах. И это тело не особо мне нравилось. Ожоги, шрамы и потемневшая от старых гематом кожа. Он не далеко от меня ушел. Тоже тот еще красавчик. Думаю мы бы могли с ним стать наглядным макетом к картине “Творение и невеста Франкенштейна”.

Хмыкнув, я прервала это изучение Ника и всунув ноги в шлепки, которые по ощущениям были ничуть не теплее холодного пола, прихватила полотенце и халат. Мне предстояло нелегкое дело.

Ну, откровенно говоря, я просто решила не тратиться на парикмахерские, да и мое состояние оставляет желать лучшего. А между тем волосы отросли и сейчас у корней они светлые. Я, конечно, не особо слежу за своим внешним видом, но и не настолько им пренебрегаю. Поэтому, пока есть уважительная причина - простуда, займусь собой.

Экзекуция продолжалась не меньше сорока минут. За это время я успела убить трех мокриц, замерзнуть до кишок и проклясть свою бережливость, которая как говориться в одной притче довела еврея до банкротства. Зато взамен я стала обладательницей желтоватый и коротко обрезанных волос. А что? Тина больше не нужна, а эти рыжие патлы меня порядком достали.

Ник вломился в душевую, когда я критически осматривала дело рук своих. И по началу даже развернулся, собираясь выйти, но повернул голову и пристальней вгляделся в меня.

– Тина? Что с твоими волосами?
– нда, неужели они ему нравились?

– Ничего. Я просто изменила цвет и длину - будто в подтверждение провела рукой по стоящим торчком волосам.

– Зачем?
– облокотившись о кафельную стену продолжил пристальный осмотр Ник.

– Захотела - пожала плечами и тут же почувствовала, как по ним побежали “мурашки”. Халат не спасал моего зябкого во всех отношениях положения.

Ник только головой покачал и приобняв за плечи потащил назад в комнату.

– Учти, если эти утренние процедуры усугубят болезнь я отправлю тебя в больницу.

– Ну-ну, попытайся - хотела я фыркнуть, но вместо этого оглушительно громко чихнула.

Потом еще раз и еще. Глаза нещадно защипало и они заслезились. В итоге, если бы не заботливые руки Ника, что давали мне верное направление, я до комнаты добралась бы увечной, поцеловавшись с каждым встреченным на пути косяком.

– И ты еще разгуливаешь по кампусу. Да любой доктор пропишет постельный режим!

В таком духе Ник распинался еще около полу часа. Прервался только на время утренней кормежки. А когда собрался вдохновенно продолжить, бросил взгляд на мой будильник и засобирался. Сегодня ему должны были выдать форму, ключ от комнаты и график работы.

– В общем ты меня поняла. Лежишь и не пытаешься куда-нибудь сбежать. В деканате я предупрежу, все равно мне туда. Пей ромашковый чай, он на подоконнике, коросты не трогай, даже если будут чесаться, ранки неглубокие, должны быстро зажить и побольше спи. Если получится загляну в обед, нет, тогда буду вечером.

И последний штрих заботливой мамочки, он трогает губами мой лоб. Кивает сам себе и уходит. И? Как я до такого докатилась? Никак. Мне просто хочется временно не быть хозяйкой самой себе. Я так устала от вечного контроля и лицедейства. Даже актеры после спектакля снимают маску и превращаются в самих себя. А у меня какое-то комедиантство нон - стоп. Вот и достало все.

Чай я пила, из постели не вылазила, коросты не чесала, хотя очень хотелось. Но, вот спать не удавалось. Все время лезли в голову мысли. И они мне не нравились. Я не могла перестать думать о Людовике. Он словно вскрыл во мне давнюю червоточину. А если быть точнее, Людовик напомнил мне о Стине. Той, которой в отличии от остальных моих личностей удалось сбежать от него. И возможно, позволь я ей управлять мной, жить всегда под ее маской, то сейчас бы не валялась с простудой и не занималась самобичеванием. А с другой стороны, она не тот персонаж, который можно выпускать в свет. Ее личность - это вся моя агрессия и ненависть переплетенные в одну нить скатанную в моток. Стоит только потянуть и уже не остановишь.

Помню, как сейчас тот день, когда обнаружила ее в себе.

“-Детка, у меня к тебе просьба - отмывая руки от крови, обратился ко мне Людовик.

Я наблюдала, как тягучие капли гранатового цвета стекали по мраморной стене, красота. Я бы сказала присутствует некая абстракция в этой картине жизни, но с другой стороны валяющееся на полу тело, а точнее то, что от тела осталось придает ясность этому натюрморту.

– У этого придурка с ночевкой остались дочка с подружкой. Мы слегка просчитались, но это только делает игру интересней. Я понял чего мне не хватало во всех этих реалити-шоу на выживание. Правдоподобности. Эй, ты меня слушаешь?